Побег - [25]

– Послушай меня, Гордо…

– Это больше не его имя! – перебила Эстрелла. – Его зовут Эсперо.

– Эсперо? «Надейся»? Или «Жди»?

– Думаю, и того и другого понемногу, – спокойно ответил Эсперо, вновь наклоняя голову к воде.

Центелло шагнул к нему поближе и заговорил с прежним жаром:

– Это земля мечты, говорю тебе! Здесь лучше, чем в Старом Свете. Ты просто не понимаешь!

– Чего же я не понимаю, Центелло?

В голосе Эсперо послышался вызов. Между тем в загоне появились и остальные лошади. Они явно не ожидали увидеть здесь пятерых своих товарищей.

– Мы здесь боги! – выпалил Центелло. – Новые люди думают, что мы столь же могущественны, как и сам Искатель.

Обе кобылы насмешливо фыркнули, не отрываясь от воды, но Эстрелла видела, что они внимательно слушают жеребца.

– Дурак! – презрительно бросил Эсперо.

– Не смей называть меня дураком! – разозлился громадный жеребец. – Послушай-ка, что я тебе скажу. На побережье была деревня. Ее жители попытались атаковать наших солдат, пехоту. Тогда Искатель велел седлать нас и выехал из рощи, где мы все остановились. Мы шли рысью, и новые люди увидели нас впервые в жизни. Они были ошарашены! И тогда Альваро – ты знаешь Альваро? Он всадник Грулло, а Грулло стоит вон там, в углу…

Высокий большеглазый чалый жеребец повел изящными ушами, однако ближе подходить не стал. «Если он и бог, то какой-то очень… равнодушный!» – подумала Эстрелла.

Она нервничала все сильнее – ей не нравилась ни сама история, ни то, как жадно слушают ее Анжела и Корасон. Даже Селесто заинтересовался.

– Так вот! – продолжал Центелло. – Альваро свалился с Грулло, но заступничество Святой Девы помогло ему, и он мигом вскочил обратно в седло.

– Ну и дальше что? – буркнул Эсперо.

– Ты не понимаешь? Новые люди решили, что Альваро и Грулло – единое целое. Только бог способен развалиться на части и воссоединиться заново без всякого вреда для себя. Они решили, что мы бессмертны. Ты сам увидишь – мы здесь боги!

Эсперо вскинул голову, ноздри его раздувались.

– Боги? Тогда скажи мне, Центелло… Если вы боги, то почему вы с Грулло стоите в загоне, а Искатель и Альваро – нет?

В этот момент в воздухе свистнули арканы-лассо, и петли затянулись на шеях лошадей.

– Прекрасно! – сказал чей-то голос.

Эсперо взвизгнул и рванулся, но петля держала крепко. Заарканили Эстреллу и Селесто, петля была на шее у Корасон, и лишь Анжела избежала аркана – но она и сама стояла смирно, не делая попыток убежать.

Эстрелла и Селесто пытались вырываться, но им быстро спутали передние ноги, и они тяжело повалились на землю. Эстрелла каталась по земле и отчаянно лягалась, пытаясь вырваться и вскочить на ноги. Она никогда в жизни не испытывала такой боли и унижения. Она была испугана, а тут еще и Селесто ударил ее ногой, когда она оказалась слишком близко.

Потом ее потащили, вздернули на ноги, и чья-то жесткая рука властно легла ей на холку. Эстрелла взвизгнула и лягнула ногой вслепую. Раздалось энергичное ругательство на испанском, и что-то сильно обожгло ей спину.

Аромат сладких трав исчез, угрюмая тьма трюма сгустилась вокруг, туманя рассудок молодой кобылы. Она почти чувствовала давление гамака. Как же быстро все закончилось! Мечта Перлины – мечта о сочной траве, запахе дома, запахе свободы – оказалась разбитой вдребезги. Мечта погибала…

Эсперо устоял на ногах и из последних сил боролся с лассо. Его пронзительное ржание стало глуше, глаза закатились так сильно, что остались видны одни белки – словно две маленькие полные луны.

– Эстрелла! – раздался пронзительный крик, и мальчишка-конюх, а за ним и кузнец поспешили к ней. Один из людей Искателя подошел к Центелло и одобрительно потрепал его по щеке.

– Хорошо, хорошо, мальчик. Отличная работа!

Эсперо с яростью и презрением уставился на жеребца.

– Хороши же боги, предавшие своих собратьев!

Центелло не обратил на него никакого внимания, принимая лакомство из рук человека.

Эстрелла и Селесто переживали худшие минуты своей жизни. Еще сражался Эсперо, но Корасон и Анжела уже покорно подставили головы под уздечки. Сама Эстрелла лишь однажды испробовала уздечку на себе – когда ее вытаскивали из трюма, чтобы бросить в море. Тогда люди просто вышвырнули ее, а теперь насильно возвращали в свой мир. Мир мундштука, уздечки, седла и шпор. Мир веревок и подков. Мир жестокости. Она отчаянно и жалобно заржала, когда уздечка сдавила ей нос и щеки.

– Нет! Неееет!

Запах людей был повсюду. Запах людского пота. Запах людской жадности. Хозяева вернулись, и ее тошнило от их запаха. Веревка туже сдавила горло, и глаза Эстреллы закатились.

Мальчик нежно гладил ее мокрую от пота шкуру.

– Не бойся, маленькая, не бойся! – он пытался лаской унять ее дрожь. – Все будет хорошо. Мы отведем тебя во дворец. Я молился за тебя, Звездочка. Я знал, что у тебя получится. Это, знамение Божье!

Эстрелла так давно не слышала людей, что язык их звучал резко и непонятно. Он отчаянно замотала головой, но конюх подтянул уздечку – и она уже едва могла двинуться. От уздечки и поводьев исходил странный запах – пахло солью, железом и каким-то зверем… Неужели их сделали из кожи животных?

Эта мысль перепугала ее до смерти, и она снова начала брыкаться. Хлыст свистнул и обрушился обжигающим ударом на круп. Эстрелла завизжала, из глаз потекли крупные слезы. Она снова взбрыкнула – и сбросила парнишку со спины, после этого на шее у нее затянули еще один аркан.