Побег из Фестунг Бреслау - [48]

— Сейчас измерим, — согласился врач. — Раз вы здоровы, то по какой причине мне отсылать вас в Дрезден?

— Но я не желаю ехать ни в какой Дрезден. Там все погибнут!

Глаза доктора слегка расширились.

— Тогда почему же все желают туда эвакуироваться?

— Потому что все они идиоты.

Врач подозрительно глянул на Шильке и спросил:

— А вас окружают одни идиоты?

— С чего вы взяли?..

— А ваш приятель? — указал врач на Холмса.

— Этот? Естественно, он сумасшедший.

— А Хайгель, Лемпп? — подсказывал Холмс.

— Это особенные идиоты.

— И где же сейчас Лемпп?

— На фронте.

— А ты не размахивал у него над головой пистолетом?

— Конечно же, нет. — Шильке отвернул голову и обратился к врачу. — Герр доктор, я, во-первых, не умею стрелять, а во-вторых, оружие у меня даже не заряжено.

— Выходит, что вы размахивали над головой коллеги пистолетом, который даже не был заряжен? — подхватил тему неожиданно заинтересованный Реммерт.

— Да я вообще ничем не махал. Я только хочу сказать, что вообще не умею стрелять. Инструктор на стрельбище сказал, что я совершенно к этому не пригоден, и он мне покажет лишь то, как не застрелить самого себя.

— Ага, выходит, у него уже тогда были подозрения, что вы собираетесь застрелиться?

— Да не хотел я застрелиться! — рявкнул разнервничавшийся Шильке. — В школе абвера я даже довольно долго таскал в кобуре обувную щетку, лишь бы та выглядела полной.

— То есть, вам не давали оружия в рук? Так?

— Давал. Я всего лишь хочу сказать, что у меня оружие всегда не заряжено! Следовательно, я никак не мог размахивать способным выстрелить оружие.

Врач покачал головой с некоторым пониманием.

— То есть, вы признаете, что размахивали перед Лемппом оружие, разве что пистолет был не заряжен?

— Да не размахивал я! — снова рявкнул Шильке. — Это два различных дела. Лемпп и мой пистолет — это две различных проблемы! У меня оружие не заряжено!

Он расстегнул кобуру и вытащил люгер. Как и каждый человек, не имеющий опыта обращения с оружием, он тут же нацелил его в доктора.

— Вот, пожалуйста.

Все так же целясь в голову Реммерта, он передернул затвор.

К счастью, врач достаточно долго служил в армии. Он рухнул за свой письменный стол, как по команде «ложись»!

— Господи, Боже мой! — крикнул Холм и метнулся вперед, вырывая люгер из руки Шильке. — Боже!..

Через длительное время из-за столешницы выглянул один глаз врача. Пока что — только один. Холмс вытащил обойму. Та была полная. Он перезарядил пистолет. Изнутри выскочил патрон, упал на стол и покатился прямиком в сторону расширившегося от перепуга глаза. Реммерт тяжело вздохнул. Весь мокрый от пота он поднялся с пола и расстегнул воротник.

— Так вот как выглядит по вашим словам не заряженное оружие, которым вы не размахивали?

— Я никогда не размахиваю оружием.

— А пару минут назад, что вы делали? Хотели меня убить?

— Я не знаю, откуда взялись патроны… — И вдруг Шильке стукнул себя ладонью по лбу. — Знаю! Хайни чистил мой пистолет, и наверняка это он его и зарядил.

— Ну да, — врач снова уселся за столом. — Вы даже не знаете, что с вами происходит.

— Да прекрасно я знаю. Не надо из меня сумасшедшего делать!

— Это я делаю? Это вы не желаете ехать в Дрезден, потому что там все погибнут. А что вы будете делать здесь?

— Буду стрелять в русских!

— Господи… Ведь только что вы нам доказывали, будто бы вообще не умеете стрелять.

Шильке позволил взять себя врасплох. Какое-то время он поводил глазами, переводя их с одного мужчины на другого. Но потом рявкнул:

— И не делайте из меня глупца. Я офицер. Буду указывать пальцем, куда им следует целиться. — Он вытянул руку перед собой. — Вот так! Пальцем!

— Вы у нас полевой офицер? — спокойно спросил Реммерт.

— Нет.

— Тогда каким солдатам намереваетесь указывать цель пальцем?

Шильке утратил дар речи. Но Холмс прибавил:

— А на последнюю операцию он взял с собой вестового, телеграфистку и повара.

«Ужас симулянтов» почувствовал себя ужасно уставшим.

— Это правда? — чуть ли не прошептал он.

— Да, но…

— Достаточно. Все ясно.

Дрожащей рукой Реммерт начал выписывать освобождение и кучу рецептов.

— И месяц в своем подразделении даже не показывайтесь! — злобно указывал он. — Это же не человек, а клубок рваных нервов. Разве вам никто не говорил, что это последняя степень невроза? Я не удивляюсь, что полковнику пришлось послать ко мне с вами гражданское лицо. Потому что вы мне доказали бы, что сейчас выиграете войну, команду подразделением поваров!

— Но…

Доктор на мгновение прервал свою писанину.

— Если я вышлю вас на фронт, у меня тут кактус вырастет! Да скорее моя рука отсохнет! Вы же там тут же каких-нибудь людей убьете! — кричал он.

Холмс только прикрыл глаза, а Шильке буркнул, уже достаточно спокойно:

— Так ведь на фронте это и имеется в виду…

— Молчать!

Когда через пару минут они вышли в коридор, Шильке уже полностью держал себя в руках.

— Ну ты и сумасшедшего из меня сделал.

— Я сделал? Слушай, продолжается война, тебя ничего не беспокоит, чего еще больше желать? Ты действенно выделился среди остальных больных, вот тебе и результат!

— Какой результат? Ведь не стану же я лопать все эти лекарства…

— Зато у тебя есть бумажка, что к службе на фронте ты не пригоден, и что тебе не нужно каждое утро к восьми приходить на службу. И подписана эта бумага не каким-то дружком, и не за взятку. У тебя имеется документ с подписью самого доктора, которого называют «Ужас Бреслау»!