Побег - [85]
Моя стратегия заключалась в том, чтобы игнорировать Барбару и обходить ее стороной. Но к концу 1993 она и Меррил решили попытаться заставить меня сдаться на милость единовластия Барбары.
Они решили использовать против меня деньги.
Меррил закрыл все кредиты в городе и затем проинформировал нас, что если нам что-то потребуется, мы должны идти прямо к нему и просить. Я все еще учительствовала и отдавала ему всю зарплату, которая, после вычета налогов, составляла примерно пятьсот долларов за две недели. У меня не было собственных денег, но в прошлом это не было проблемой, потому что по всему городу у нас были открыты кредиты. Кажется, Меррил подумал, что если он перекроет мне доступ к самым необходимым для меня и моих детей вещам, я покорюсь правлению Барбары.
Меррил сказал мне, что у него снова финансовые проблемы. Вначале я ему поверила и пыталась не просить у него денег. Но потом я узнала, что остальная семья продолжает тратить примерно столько же, как и раньше. Когда остальные шли к Меррилу, он тут же выдавал им требуемую сумму.
Когда в первый раз я пришла к нему в офис, я сказала ему, что мне нужно несколько вещей. Он проигнорировал меня и даже не заговорил со мной. Я ушла, полная подозрений.
На следующей неделе я вошла в офис Меррила, чтобы отдать ему чек на мою зарплату. После этого я попросила у него пять долларов, чтобы купить Артуру пару ботинок. Он снова меня проигнорировал и ничего не ответил. Я села в его офисе. Я хотела получить ответ.
Вошла Барбара и попросила у Меррила денег, чтобы забрать в городе картины. Он выписал ей чек, который был почти такой же большой, как тот, который я только что вручила ему. Когда Барбара ушла, я сказала: "Кажется, у тебя куча денег, если ты можешь потратить на картины почти столько же, сколько я заработала за две недели. Тогда конечно же у тебя есть деньги на ботинки для твоего сына".
Лицо Меррила покраснело. - "Деньги только для тех, кто делает все, что я велю".
Я знала, что это открытое приглашение начать спор. Но я также знала, что у него на руках все козыри. Если я брошу ему вызов, он наорет на меня и унизит. Я вышла из его офиса, зарекшись еще когда-либо просить у него денег.
Но я поклялась себе, что никогда не сдамся ни Меррилу, ни Барбаре. Втихомолвку я начала разрабатывать стратегию выживания. Я заполнила бумаги на перерасчет и возвращение излишков налогов и ничего не сказала Меррилу. Я никогда так раньше не поступала. Я организовала небольшую подработку на стороне, чтобы заработать денег. Я начала продавать косметику NuSkin. Меррил знал о моей затее, но понятия не имел, насколько она была успешной.
В один из месяцев я продала косметики на сумму в пять тысяч долларов, в общине, где косметика была строго запрещена. Удачный месяц приносил мне до тысячи дохода. В общине была такая большая конкуренция между женами, что когда муж брал одну из них в путешествие, остальные приходили и тратили несколько сот долларов на косметику, чтобы оставаться конкуретноспособными. Я даже принимала оплату по кредитке посредством телефоных звонков в NuSkin .
Никто в семье и не подозревал, сколько я зарабатываю. Этот жизненный опыт вселил в меня новую уверенность в своих силах. У меня так хорошо ладилось, потому что я была замужем за Меррилом. Меррил выставлял меня перед всем городом, как свою молодую жену, которой он гордится. Конечно же, мужчины давали своим женам разрешение покупать у меня косметику.
Когда я сама подала документы на перерасчет налогов и прятала деньги, тогда я впервые пошла против учения Пророка. И мне было плевать. Я не чувствовала ни вины, ни стыда. Это было началом, хрупким, неуверенным началом ментального освобождения от контроля моей "религии". Я все еще верила в основы ФСПД, но думала, что Меррил извращает и искажает ее ценности ради своих эгоистичных и нарциссических целей.
Пока я тратила энергию на то, чтобы обыграть Меррила и Барбару в их грязных маленьких играх, остальная семья вознаМеррилась ублажить эго Меррила.
Каждый год в день рождения Меррила 27 декабря семья исполняла пьесу или организовывала концерт в его честь. Его дочери обычно брали на себя организацию и управляли всем. На день рождения Меррила в 1994 году его дочери исполнили новую версию "Звуков музыки".
В те до-Джеффсофские годы мы все еще смотрели фильмы и слушали радио. У некоторых семей были телевизоры и их дети смотрели видео. Мы все хорошо знали "Звуки музыки".
Наше представление в честь Меррила устраивали в зале собраний общины, который мог вместить тысячу человек. Версия мюзикла, которую разработала Маргарет, была основана на жизни нескольких полигамных семей. Она написала роль для каждого ребенка в семье Меррила, а в то время их было больше сорока. Маргарет назвала мюзикл "Оглушительные звуки музыки".
Я была беременна пятым ребенком и была слишком слаба от токсикоза, чтобы принимать участие в мюзикле.
В нашей версии, Мария была няней, которую послали из одной полигамной семьи в другую. Капитан Вон Трэпп был не вдовцом, а женатым человеком с большой семьей. Он недавно познакомился с принципом полигамного брака и размышлял о том, чтобы присоединиться к ФСПД. Он нанял на работу Марию, потому что он уважал ее отца и ему нужна была помощница, заботиться о его очень большой семье.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.