Побег - [74]
Наш домик в несколько номеров стоял на самом пляже. Я сняла туфли и пошла искать кого- нибудь, кто хотел бы погулять со мной по берегу. Тэмми и Кэтлин решили остаться в домике с Меррилом, который собирался подремать. Меррил дал понять, что будущую ночь он проведет с Кэтлин.
Рози, моя мать, вызвалась прогуляться вместе со мной. Вокруг царил покой. Рядом шумел теплый океан, мои ступни утопали во влажном песке и сверкающая вода омывала их. Дул мягкий бриз и воздух, казалось, был чистейшим. Но о том, чтобы поплавать, у меня не возникло и мысли. У меня не было купальника и, пока мы были на Гавайях, я никогда не думала о том, чтобы зайти в океан или хотя бы в бассейн. Членам ФСПД обычно не разрешается близко подходить к воде, так как это владение дьявола. Считается, что если ты окажешься в таком месте, которым безраздельно владеет дьявол, он может отнять твою жизнь. На практике этот запрет часто нарушался; члены ФСПД плавали, но лишь полностью одетыми. Если твое тело покрыто одеждой, плавание считается дерзостью, но не грехом и не злом.
На пляже было так хорошо, что мне не хотелось уходить. Среди всей этой красоты я вдруг почувствовала радость и такое всеобъемлющее чувство покоя, которое не с чем было сравнить. Впервые вокруг не было злости, соперничества, напряжения, и это чувство охватило, ошеломило меня. С Рози у меня были чуть покровительственные, но мирные отношения. Я никогда не рассказывала ей откровенно о своих
переживаниях, потому что знала, что она не поймет, что я пытаюсь сказать. Она была второй женой моего отца и его любимицей. С моей матерью они никогда не ладили. Если бы я честно поговорила с Рози о своей жизни, она ответила бы, чтобы я прекращала жаловаться и ныть. В ее глазах Меррил был человеком Божиим, и почитать его всю свою жизнь было моей первейшей обязанностью.
На пути с пляжа мы нашли несколько кокосов, свалившихся с деревьев. Придя в наш номер, мы вскрыли их ножом и нарезали. Меррилу очень понравилось - настолько, что он тут же решил отправить по дюжине кокосов в подарок своим друзьям.
Вместо того, чтобы расслабляться или любоваться прекрасными видами Кауаи, Меррил организовал нас собирать кокосы и отправлять их его друзьям курьерской службой UPS. Теперь когда мы работали, а Меррил отдавал приказы, напряжение между нами спало. Труд был тем, что каждая из нас хорошо понимала и знала. За всю поездку это был самый мирный, не наполненный соперничеством момент.
Когда кокосы были отправлены, мы пошли ужинать в ресторан с гриль-баром, расположенный над океаном на огромной скале. Нас окружал звук бьющихся о камень волн.
На Кауаи волны казались больше и тяжелее, чем на других островах. Каждый раз, когда вода билась о скалу, я слышала плеск разлетающихся брызг. Я полюбила этот мерный, успокаивающий ритм волн, мощный, огромный, но совсем не пугающий. Я вдруг ощутила себя маленькой, но при этом защищенной, в безопасности, что нечасто бывало прежде, и этот было так непохоже на дешевую мыльную оперу, разыгрывавшуюся вокруг меня все эти годы.
Тэмми по-прежнему злилась, что Меррил собирается провезти ближайшую ночь с Кэтлин. Она опять визгливо кричала, что все это несправедливо, но Меррил ее не замечал. Я отказалась спать с ней в одной комнате и ночевала на диване в коридоре. После трех по-настоящему адских дней вместе, свой собственный диван был радостью и роскошью.
Следующим утром Кэтлин была веселой и довольной, что сразу сказалось на общей атмосфере. Моя утренняя тошнота отступила и я чувствовала себя лучше, чем в предыдущие дни. Мы провели день, осматривая Кауаи, поднялись на самую высокую точку острова, откуда открывался завораживающий вид на весь остров. Маяк на вершине как магнит притягивал к себе тысячи птиц, которые волнами то окружали скалу, то вновь улетали прочь. Спустившись пониже, мы побродили по тенистым, окруженным пальмами дорогам вдоль пляжа.
Тэмми знала, что теперь, в ближайшую ночь, ее очередь спать с Меррилом, так что она вела себя вполне разумно и на людей не бросалась. День экскурсий и прекрасных видов мы завершили ужином в одном из самых знаменитых ресторанов острова. И вот тут, когда я заказала креветки, с Меррилом случился настоящий припадок.
Меррил не ест креветки, а это означало, что и мне нельзя их есть. Это просто аморально с моей стороны - любить то, что не нравится моему мужу! В ФСПД женщина должна пребывать в полной гармонии со своим мужем. Верная жена никогда даже и подумать не сможет о том, чтобы есть что-то не нравится ее мужу. Из рыбы Меррилу нравился только палтус. В меню его не было. Я заказала мясной стейк.
Эту ночь с Меррилом должна была провести Тэмми, поэтому вечерних страстей у нас не было. На следующее утро мы поехали в Гонолулу с пересадкой в Мауи. Когда мы забирали багаж, выяснилось, что один из чемоданов Кэтлин - тот, в котором хранилось ее длинное белье - пропал.
Она тут же начала неконтролируемо, горько рыдать. Мне подумалось, что ей повезло - теперь она не обязана носить свои нижние юбки и прочее белье до конца поездки. Я в этом белье всегда ощущала себя неуклюжей, а в тропиках все было еще хуже, потому что помимо белья нам приходилось носить еще три пары чулок - сначала легкие поддерживающие чулки, на них плотные танцевальные носки, а потом еще более плотные поддерживающие чулки, чтобы все ниже надетое не свалилось.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.