Победители тьмы. Роман - [24]

Старший следователь Жабов или не учел этого обстоятельства, или попросту не знал о нем. Когда мы встретились лицом к лицу и Жабов собирался представить нас друг другу, они явно смутились. Надо сказать, что в памяти у всех еще было свежо впечатление от моих последних статей, в которых я выступал против них. Поэтому особенно нестерпимым казалось им то, что я и здесь выступаю в роли консультанта.

Жабов поздно спохватился и тут же попытался исправить свой промах. Конечно, если бы он не упустил из виду наши взаимоотношения, беседа приняла бы иное направление.

- Господа, - обратился он к нам, когда мы расселись, - вы не должны забывать, что мы все призваны заняться здесь расследованием вопроса величайшей государственной важности. Его императорское величество государь император лично заинтересован в том, чтобы дело это получило полное и беспристрастное освещение. Поэтому я прошу вас забыть свои научные разногласия и, как достойные подданные возлюбленного монарха нашего, объединенными усилиями добросовестно выполнить свой патриотический долг!

Лицо Жабова в тот момент, когда он произносил титула-туру царя, приняло благоговейное выражение. Вместе с ним вскочили на ноги и вытянулись профессора-эксперты. Мне оставалось лишь последовать их примеру.

Внушение Жабова подействовало на моих оппонентов. Они сидели, опустив головы.

- Да не будет сочтено за самохвальство с моей стороны, если я разрешу себе сказать, господа, что я далек от всяких предрассудков, - продолжал свою речь Жабов. - Моральные нормы нашего строя требуют от нас, чтобы мы со всей святостью отнеслись к ответственному делу помощи отчизне. Поэтому я представляю вам на подпись это скромное обязательство, которым вы подтверждаете свою готовность проявить добросовестность и искренность. Вы обязуетесь давать властям показания обо всем, что вам будет известно по данному вопросу и что может способствовать полному освещению дела. Вашей подписью вы подтверждаете также согласие хранить молчание обо всем слышанном и виденном в процессе расследования.

Жабов положил на стол четыре листка с одинаковым содержанием.

- Прошу вас ознакомиться с текстом и подписать! - предложил он.

Мои оппоненты, не колеблясь, с большой готовностью подписали свои листки. Я отодвинул в сторону предложенный мне листок.

- Господин Жабов, я не могу взять на себя подобное обязательство, - решительно заявил я.

- Но почему? - поразился Жабов.

- Потому что, подписав подобное обязательство, я поступил бы против моих принципов и веления совести. И, помимо всего прочего, я считаю эту церемонию лишь пустой формальностью, ибо этот листок не может заставить меня поступать наперекор моей воле!

Мой ответ вызвал оживление среди присутствующих. Жабов почувствовал, что создалось неудобное положение.

- Значит, не желаете подписывать? - переспросил он столь неопределенно, что сразу и нельзя было понять - просит ли он уступить или угрожает. Но, конечно, о просьбе не могло быть и речи. Он грозил… А мне только это и нужно было: я хотел сразу же положить конец всем его дипломатическим ухищрениям.

Поэтому я решительно ответил:

- Да, сударь, не желаю! По-моему, мы отлично можем понять друг друга и без этого формального обязательства.

- Как вам будет угодно, господин Аспинедов. Я же обязан свято соблюдать все формальности, требуемые по службе. Если же вы не желаете этого, - воля ваша! - заключил он, мигая зеленоватыми глазами и кинув листок в ящик письменного стола.

После этой маленькой стычки Жабов поспешил перейти к основному вопросу.

- Скажите, господин Аспинедов, вы знакомы с этими «белыми тенями»?

- Лично? Не приходилось.

- Речь идет не о личном знакомстве. Вы, конечно, знаете что-либо о них?

- Знаю лишь постольку, поскольку о них пишут и говорят везде и всюду - как в России, так и за границей. Не больше.

- Встречался ли вам в научно-фантастической литературе образ героя-невидимки?

- Встречался.

- Скажите, пожалуйста, какая разница между невидимостью и способностью превращаться в тень?

Жабов старался выпытать мое мнение. Я же отнюдь не собирался открывать ему все, что сообщил мне покойный Богдан Аспинедов.

- Судя по тем отрывочным данным, которые появились в нашей и заграничной печати, - с научной точки зрения более близка к реальности возможность превращения в белую тень, нежели абсолютная невидимость, которая пока что является лишь плодом пылкого творческого воображения. Под влиянием постоянного излучения организм живого существа теряет цвет, пигментацию и приобретает своеобразную прозрачность. От этого - один шаг и к превращению в тень, чего никак нельзя сказать о невидимости.

- Господин Аспинедов, я просил бы вас изъясняться с предельной ясностью и понятностью. Этим вы окажете большую услугу следственным органам, - попросил Жабов.

- Постараюсь, - согласился я. - Вероятно, вам известно, что всякий прозрачный предмет может стать невидимым, если его поместить в среду, коэффициент преломления лучей которой совпадает с его коэффициентом. Например, если мы опустим в воду осколок стекла и постараемся придать ему такое положение, при котором коэффициент отражения при преломлении будет у него тождественным с тем же показателем у воды, то стекла не будет видно, оно, так сказать, станет невидимым… Общеизвестно, что все тела либо поглощают свет, либо отражают его, либо преломляют. Если же из этих трех условий нет налицо ни одного, - ясно, что тело не может быть видимо…