Победить или умереть - [12]

Элис на этот раз не постучалась. Просто вошла, скрипнув дверью. В руках у неё привычно лежал кувшин с горячим бульоном, а на глиняной сколотой тарелке — гренки с остатками лука и картошки. Джону отдавали всё лучшее, а он всё подводил и подводил их раз за разом.

Элис взяла под своё крыло всех шлюх из Кротового Городка. Тридцать женщин, что когда-то ублажали дозорных, теперь перебивались боги знают чем, тоскали на своих спинах бочки с водой, штопали и шили без остановки. Их тут никто не трогал. По прибытию солдатов с Западных Земель провизия быстро кончалась, но её хватило бы и на девчонок из публичной лачуги — назвать это место домом язык не поворачивался. Да только те качали головами, пербиваясь остатками и жилистым мясом, страдая наравне со всеми солдатами.

— Мелари умерла, — тихо сказала Элис. Джон только сейчас заметил, что на её светлых ресницах блестят слёзы. — Подхватила какую хворь. Она в жар сидела с прочими и залечивала раны нашим мальчикам. А потом раз — прикрыла глаза и словно заснула. Мы бы и не заметили, что с ней что-то неладное, если б не кровь из носа.

— Откуда она была? — Джон скорбно опустил взгляд вниз. Даже крысы не смели ползать по бревенчатому полу; видать, передохли от студня.

— Сигард. Говорили, она с сыночком Джейсона Маллистера якшалась, но понесла и пришлось бежать с глаз господ долой.

— Её дитя в Кротовом Городке?

— Нет, — Джон выдохнул, чувствуя облегчение. Он хорошо помнил полногрудую Мелари с волосами цвета соломы. Она ему улыбалась. — Слава богам, нет. Она отдала малютку Йорену, когда тот ехал в Королевскую Гавань.

— Хорошо, — Сноу слабо улыбнулся и сел на скамейку, устиланную истёртыми мехами. Похлопал ладонью по месту рядом с собой. — Скажи мне, как там Робб.

Элис, кажется, была рада сменить тему. Она уселась, устроилась в согревающих объятьях Джона и принялась кормить его с ложечки. Тот чуть не давился от смеха.

— Он ест так же неаккуратно, как ты, — Карстарк хмыкнула, когда ручеёк бульона заструился у уголка рта Джона. — И ест-то как много! Я не поспеваю за ним.

— Это ты про меня или своего сына?

Элис не засмеялась и резко стала серьёзной. Сноу подумалось, что серьёзность ей к лицу, но страх скрежетал где-то под рёбрами.

— Нашего сына, — Карстарк коснулась губами его щеки, и Джону хотелось разлететься на осколки льда из-за бархатной нежности в груди. — Не ошибись впредь, мой король.

* * *

Ходоки вновь были тут. Зима пришла по их души, но малая часть армии Ланнистеров радовалась тому, что всё наконец кончено. Эта была последняя битва, Джон это в костях чувствовал. И меч был готов.

Элис влетела в тёмную комнату, захлопнув дверь с противным глухим треском. В её глазах было столько решимости, что дыхание заклокотало где-то в глотке, сводя её плачевным спазмом. Она пересекла комнату, скидывая ненужные меха и одежды и предстала перед своим королём в платье цвета листков чардрева. В кроваво-алом.

— Ты должен сделать это, Джон. Ради нас всех. И ради нашего сына, — Элис откинула кудри с лица, обнажая шею с пульсирующей венкой, вздымающуюся от волнения грудь. — Не тяни.

— Я люблю тебя, — Сноу провёл холодными пальцами по щеке Элис, а та порывисто коснулась своими губами его. — Но разве ты не боишься?

— Боюсь? — на алых от отблесков пламени губах заиграла печальная улыбка. — Нет, я не боюсь. Я была рождена для этого.

Джон подумал, что не было момента хрустальнее и огненней, чем тот, что он щедро делил с Элис. Воздух вокруг жарко сжимал лёгкие, не давая вздохнуть. На кончике языка осела горкость сырого дерева и железа — хотелось почувствовать всё в этом мире в один краткий миг.

Может, он и чувствовал.

Элис кивнула.

Джон всадил ей меч прямо в сердце, между рёбер. Крик агонии резко пронзил умиротворённое потрескивание пламени и шёпот по ту сторону деревянной двери. Руки Элис похолодели, напрасно цепляясь за сверкающую из-за пота шею Джона, а из уголка рта хлынула бордовая кровь.

Хотелось умереть.

Но в глазах Элис играл маняще-блистательный огонь, согревающий и горячий. На последок она кротко согнула губы в улыбке.

Хотелось умереть, но Король выбрал жить. Его Королева так хотела бы.

Когда прочие ворвались в мастерскую, то увидели в руках Джона Сноу умертвлённое тело одичалой леди с блистательным мечом прямо в сердце.

Светозарый наконец полыхал.

Вой лютоволка (Санса Старк)

В Винтерфелле зимой идёт белый снег, оседает пушком на серых камнях и мешает утром идти в септу; весело хрустит под сапогами. В Винтерфелле пахнет еловой смолой и дымом каменных кузниц, дышать в нём легко и порывисто-просто. В Винтерфелле звонкий лязг железа вторит плеску воды у мельницы. В Винтерфелле не страшно, наоборот, спокойно-спокойно, даже кошмары не снятся. В Винтерфелле бегают лютоволки.

И Санса теряется, когда северный ветер бьётся о сожжённые стены, завывает непростительно-чужеродно, словно предупреждает. Кресты для свежевания разбухли от мокрого снега, и зловония гнилого мяса почти не проникают в лёгкие. Да вот только одного «почти» недостаточно.

— Рады вас видеть, леди Старк.

Лицо Русе Болтона огрубело и сделалось жёстче некуда, даже тонкие губы едва шевелились, когда он говорил. Острые скулы приковывали взгляд не меньше ледяных глаз, совсем-совсем пустых и чёрствых. Где-то на задворках памяти Санса вспоминает, как холодно глядел Русе на её мать, как оставлял на её молочной коже бесчувственные поцелуи во время долгих пиров.