Побѣдители - [38]

– Достойная семья. – Рейн смерил меня внимательным взглядом поверх своей рюмки.

– Но они же президенты, отец! Что достойного быть президентом республики?

– А это смотря, при каких обстоятельствах. Кстати, все же не имеем мы права скидывать со счетов и энциклики Льва XIII. Хотя сейчас времена другие, тогда мы отступали, теперь наступаем. Превосходный кофе, я просто оживаю с каждым глотком. Так угадайте, уж коли зашла речь, чем американские президенты клана Кеннеди отличаются от всех предшествовавших им американских президентов?

– Я понимаю, они католики. Что, безусловно, меняет ваше к ним отношение, хоть они и являются частью искаженной социальной системы. Антисистемы16.

– Вы не все поняли, Елена. У меня складывается впечатление, что этот молодой человек, Джон-младший, чем-то вам имел несчастье неугодить. Поэтому мне хотелось бы немного поговорить с вами об этой семье. Мне не хотелось бы, чтобы вы были несправедливы.

– Если вам угодно, отец. Я вся внимание.

– Кстати, вы позволите?

– Конечно же, сейчас!

Я побежала за пепельницей, зажгла и принесла также свечу, раздумывая за своими хлопотами, рассказать ли, в чем дело. Рейну можно, он не Ник. С другой стороны – Джон-то улетает! Завтра! Может статься, уже и незачем. Хоть они и выглядели влюбленными на том пикнике, но за столь недолгое общение ничего серьезного возникнуть попросту не могло. Как же вовремя он уедет! На таких условиях я и говорить о нем могу – сколько угодно.

Рейн некоторое время курил молча. Я, кстати, никогда при нем себе не позволяю покуривать. Как-то сие не субординационно было бы.

– Что это означает в такой стране, как Соединенные Штаты – быть президентом-католиком? Не догадались, вижу? Поставим вопрос иначе: кем не может быть президент-католик?

– Масоном? Отлучение от Церкви по Кодексу Канонического права?

– Разумеется. Длинная череда врагов Святой Церкви, сменяющих один другого на главном посту огромной страны. Эксперимент против традиции, антисистема против системы, все сказанное и многое еще сводится к одной формуле противостояния: масонство и Католическая Церковь. Православие, кстати, много позже столкнувшись с этим безусловным врагом, не оформило этот аспект юридически.

– Увы. – Тема, затронутая Рейном, всегда больная для меня. – Кто в России в XIX веке, как и в XVIII, не развлекался этими достаточно черненькими ритуалами? Доразвлекались до мятежа декабристов. Казалось бы, одно это должно было остановить, ужаснуть, поставить препоны. Нет, бездействовали весь XIX век. А что в итоге? Ковалевский, открытый враг монархии и Церкви, перед революциями заседал в Государственной Думе, был член Государственного Совета! Ковалевский, теоретик, выпестовавший всех Лениных и Плехановых! А за гробом этого «всех обмасонившего» подпевалы Карла Маркса прошло почти сто тысяч человек! В шестнадцатом году, в разгар войны, такое предательство внутри страны! Но ведь когда этот жирный масон помирал, он, как многие из них, перетрусил, позвал за православным священником… Отец, как мог священник дать ему святое Причастие? Как могли позволить хоронить его на православном кладбище? В самой лавре?

– Не горячитесь, Елена. Вы всегда горячитесь. – Рейн вздохнул. – Да. В странах Западной Европы или в Новом свете все проще. Противостояние четче. А вот теперь вообразите себе, дорогая дочь, что в стране-антисистеме вдруг появляется человек, которому деньги открывают дорогу во власть. Не морщитесь, деньги могут быть как идолом, так и инструментом идолоборчества. Его звали Джозеф Кеннеди, этого человека. Кто он? Еще вчера – никто, бостонец, даже не дикси. Без предков за спиной, выскочка с ирландских картофельных полей. Ему просто покровительствует Фортуна, все в его руках превращается в золото. И везет ему не только в делах. Он женится на девице из аристократической католической семьи, монастырской воспитаннице, Розе Фитцджеральд.

– Честолюбивые выскочки часто удачливы, – я пожала плечами.

– Вот как? Весьма своеобразно, в таком случае, честолюбие этой семьи. Как вы полагаете, должен ли честолюбивый выскочка радоваться, если его дочь соберется замуж за Кавендиша, он же десятый Девоншир, он же маркиз Хартингтон? Всего лишь Кэтлин Кеннеди – и войдет в высочайшую аристократию Великобритании. Недурное родство для ирландского нувориша?

– И что же? Неужто он не был рад? – Я заинтересовалась всерьез.

– Родители отказали дочери Кэтлин в благословении. На венчании их не было. Даже, спустя лет пятнадцать, когда герцогиня трагически рано скончалась, родная мать не посетила ее похорон. Догадаетесь, отчего Кэтлин впала в такую немилость у родителей?

– Неужто из того, что англиканин? – Я изумилась. – Но они ж чай не короли. Огорчение, конечно, большое, но зачем уж так-то, с родной дочерью?

– Жених был не просто англиканин, но высокопоставленный англиканин. Вне сомнения масон. Кеннеди жестко отрубили руку, которая соблазняла. А спустя двенадцать лет младшего из детей Кеннеди, младенца Эдварда Мура, крестит сам Папа. Еще чуть позже миссис Кеннеди жалуют титулом графини, титулом от Ватикана.

– Начинаю понимать. Но вы сказали, отец, что Джозефу Кеннеди покровительствовала Фортуна. Стоит ли переваливать на языческую богиню, сдается мне, отнюдь не ее заботы?