По волнам жизни. Том 2 - [75]

Сыпной тиф

Настоящим бичом первых лет большевицкой эпохи был сыпной тиф. Процент заболевавших был громаден. Больницы переполнены были до отказа, и попасть туда часто можно было только по коммунистической протекции.

Заразиться вшами — их называли «блондинками» — можно было повсюду, где скоплялся народ. Но самыми заразными очагами были вагоны в поездах. Проехать два-три дня в теплушке, то есть попросту в товарном вагоне, в котором на зиму устанавливалась железная печурка, значило почти наверное получить тиф. Заболевавшие не раз указывали, что они даже ощущали момент укуса и убивали-де вошь, после которой следовала инфекция.

Конечно, еще больше содействовали инфекции классные вагоны.

В благодарность за неудававшуюся борьбу с эпидемией, которой ex officio[77] руководил комиссар народного здравоохранения Н. А. Семашко, вшей — заразительниц тифом — прозвали «семашками».

И в нашей квартире заболела тифом прислуга Татьяна, которую передал нам проф. Венгловский. Дочь Тамара, рискуя собой, ходила за больной, сама отвезла ее в больницу, где, проявивши самую исключительную настойчивость, добилась принятия ее на излечение.

Выздоровевши, Татьяна, считавшаяся полуинтеллигентной женщиной, не проявила ни малейшей благодарности. Она ушла от нас, чем мы были очень довольны, записалась в коммунистическую партию и стала заниматься спекуляцией.

Общественные работы

Одной из форм издевательства большевиков над людьми были наряды на так называемые общественные работы.

Разные это были работы, но, главным образом, по дому и по железной дороге. По дому заставляли работать жильцов по очистке от снега или льда дворов, улиц и крыш. В таких случаях все население домов — мужчины до 55-летнего возраста, а женщины — немного меньше — гнались на работы. От них избавляла только болезнь, причем требовалось удостоверение о ней от советского врача, а получить подобное удостоверение требовало немало труда и времени.

В нашем доме, в частности, много скандалов с этими работами возникало благодаря конюхам, которые зорко следили за тем, чтобы буржуазия работала. Состав домового комитета, к которому принадлежал и я, не работая лично, должен был следить и руководить работами, но некоторые из конюхов, не желая признавать этого, приставали с угрозами, чтобы работали и мы лично.

Позже в домовых работах стали разрешать, вместо себя, ставить наемных рабочих. А в 1921–1922 годах работы во многих домах жильцов были фактически прекращены, так как был разрешен наем дворников, на обязанности которых легло чистить панели и крыши.

Хуже было с общественными работами на железной дороге, особенно при расчистке снега с путей. Нередко гнали внезапно на такую работу целый состав какого-нибудь учреждения. Дамы и барышни попадали на работу со снегом в тех костюмах, в которых пришли на службу, — в легких кофточках и туфлях. С этим никто не считался, а отсюда возникало много случаев простуд, иногда со смертельным исходом.

Самые работы сплошь и рядом были совершенно бестолковыми. Перевозили, например, или перебрасывали снег с места на место… Вызывалось это безалаберностью распоряжений.

В Екатеринодаре моя племянница Ирина Муравская, консерваторка[78], вместе с учреждением, где она служила, была внезапно отправлена за несколько десятков верст разгружать барку с дровами. Когда она, утомленная, поднялась и облокотилась руками о борт барки, конвойный солдат ударил прикладом ее так сильно по рукам, что она потеряла возможность продолжать заниматься музыкой.

Был еще один вид повинности в Москве, который возлагался на всех женщин — шитье белья для красноармейцев. Во все дома, по числу женщин, согласно сведениям, получаемым от домоуправления, присылалась скроенная грубая материя и нитки. В назначенный и притом довольно короткий срок все должны были сдать белье сшитым. Задача бывала трудная, потому что в видах экономии, а вероятно и кражи остатков, закройщики кромсали такую массу лоскутьев, что бедные женщины приходили в отчаяние, не будучи в силах в них разобраться. Приходилось более опытным помогать остальным. Потом жизнь указала выход: появились специалистки портнихи, которые за небольшую плату сшивали, вместо «буржуек», это белье. Так длилось с этой повинностью с полгода; потом отстали.

Снабжение одеждой

Снабжение одеждой или мануфактурой для нее должно было исходить от благодетельной большевицкой власти. Но для массы населения это было такой же фикцией, как и все остальное снабжение. Изредка кое-что по ордерам выдавали, но только совершенные пустяки. Между тем на хлопоты по получению по таким ордерам надо было тратить зря очень много времени — так как надо было еще найти магазин, где бы было что получить. Это снабжение нельзя было принимать всерьез. Нуждающиеся должны были добывать материю от спекулянтов или случайно на рынках.

Еще более острый недостаток в мануфактуре, чем в столицах, был в провинции, особенно в глухой. Здесь за нее, в порядке обмена, давали очень много. Я сам наблюдал при поездке в Ташкент, как на станциях киргизы выменивали у проезжих за совершенно рваное и заплатанное белье кучи муки и балыку. Эти продукты в ту пору, за невозможностью правильного вывоза, считались там малоценными.