По волнам жизни. Том 2 - [31]
Хотелось вовлечь в это дело все круги общественности и все организации. Поэтому я пригласил в банк на совещание все образовавшиеся в Ржеве комитеты: солдат, рабочих, организаций и учреждений[32].
Собралось человек полтораста. Едва я открыл заседание и изложил цель нашего начинания, как попросил слова Канторов. Он стал говорить не по поводу дня «Займа Свободы», а заявил, что сейчас как раз подходящий момент для открытия прений между представителями буржуазии и представителями пролетариата по вопросам марксизма. Как представитель этого последнего направления, он вызывает буржуазию на немедленный словесный бой.
Не хотелось начать совещание с остановки или лишения слова оратора. Но было видно, что это резкое и бестактное выступление вызвало среди присутствующих сильное смятение. Представители купечества — члены учетного комитета стали шептаться. Вот-вот они покинут зал… Может сорваться весь праздник.
Я встал и в энергичной речи решительно отвел в сторону поднятые Канторовым вопросы. Предложил — имея в виду жадно слушавших Канторова рабочих и солдат — поднять и обсудить эти вопросы, если нужно, в другом собрании и непременно после праздника. Пока же просил строго держаться программы собрания.
Другие офицеры, члены военных комитетов, резко стали отчитывать Канторова:
— Как всегда, Канторов говорит, сам не зная, что из его слов выйдет!
А виновник смуты самодовольно улыбался, предвкушая, сколько приятных для него разговоров пойдет завтра по городу по поводу его выступления…
После некоторого обмена речами собрание комитетов постановило принять участие в дне «Займа Свободы». Вместе с тем было постановлено считать организационный труд строго идейным, а потому совершенно бесплатным.
Либеральные круги населения были таким образом вовлечены в устройство дня. Я стал думать о привлечении консервативной части[33]. Так как она придерживается по преимуществу церкви, то я созвал на собрание все ржевское духовенство. Поприходило десятка два батюшек, во главе с соборным протоиереем[34]. Усадил их в кабинете, и начали мы разводить елейные речи. Лукавый народ были эти батюшки, и все оглядывались они на то, что скажут старшие. Но старшие, а за ними и все остальные, отозвались на мое предложение. Постановили устроить всецерковный крестный ход к месту открытия праздника. Возник вопрос об облачении.
— Надо быть в красном! — решил соборный протоиерей.
— В красном, в красном! — загудел рой батюшек. — Как на светлое христово воскресение.
После этого началось действие заразы. С разных сторон стали поступать предложения включить различные организации в число участников празднества. Просила об этом местная печать, спортивные организации, студенческая, еврейская община и др. Затея захватывала все городское население.
«День» был назначен на 4 июня 1917 года. Уже за два дня работа стала кипеть вовсю.
Почти все владельцы частных экипажей прислали их для предварительного украшения с тем, что с утра будут присланы лошади и кучера. Чтобы поместить несколько десятков экипажей, пришлось занять особый пустой двор. Украшением руководил Пекарский. На некоторых экипажах были устроены эффектные фигуры. Один преобразился в малороссийскую хату, с дивчиной в окне, другой — в часть поля ржи с крупными маками и васильками и т. д. Для декорирования экипажей А. А. Поганкина открыла нам в магазинах за свой личный счет неограниченный кредит.
Все работали бесплатно; только одна группа солдат-плотников, сколачивавшая какую-то эстраду, не удержалась и потребовала вознаграждения.
В течение целой недели я расклеивал афишу за афишей, подогревая общее любопытство. Рассылал также наших солдат с пачками летучек[35], для раздачи на дорогах окрестным крестьянам, съезжавшимся на рынок, — хотел привлечь в Ржев и окрестное крестьянство.
Больше всего мы боялись, чтобы празднество не было испорчено дурной погодой. Но 4 июня оказался прекрасный солнечный день.
Уже рано утром выехали из банка на три местных базара три декорированные цветами грузовые платформы. На них были походные кассы для продажи облигаций займа, с кассиром и контролером, и солдаты горнисты, чтобы рожками привлекать к платформам народ. На каждой платформе был специальный оратор, который должен был разъяснять народу значение этого займа.
Одним из ораторов напросился симпатичный молодой сельский батюшка, имени которого, к сожалению, не помню. Он весь загорелся нашей идеей и оказал нам в этот день много помощи.
Собственно празднество началось в десять часов утра крестным ходом всего духовенства от близкой церкви к центральной эстраде. Они несли и очень чтимую населением чудотворную икону, как раз привезенную на этот месяц в Ржев. На ярком солнце эта процессия, с пасхальными ризами духовенства, со многими десятками хоругвей и крестов изо всех ржевских церквей, была красива и могла производить впечатление на верующих. Тем не менее народу в крестном ходе было до обидного мало. Уже ощущался вызванный даже первым временем революции упадок религиозности.
К месту молебствия, около главной эстрады, собрались, однако, тысячи. Когда отслужили и пропели, на эстраду взобрался старенький протоиерей. Признес неудачную слезливо-просящую речь:
В 1922 году большевики выслали из СССР около двухсот представителей неугодной им интеллигенции. На борту так называемого «философского парохода» оказался и автор этой книги — астроном, профессор Московского университета Всеволод Викторович Стратонов (1869–1938). В первые годы советской власти Стратонов достиг немалых успехов в роли организатора научных исследований, был в числе основателей первой в России астрофизической обсерватории; из нее потом вырос знаменитый Государственный астрономический институт им.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.