По волнам жизни. Том 2 - [101]
Вопрос, очевидно, принимает благоприятное решение. Меня вызывают в кабинет.
— Государственный ученый совет, — обращается ко мне Покровский, — не возражает против учреждения астрофизической обсерватории. Действительно, нужна хоть одна хорошая обсерватория на юге. Но дело вот в чем: состояние советских денежных средств не позволит крупных денежных ассигнований ни в текущем 1921‐м, ни в 1922‐м и 1923‐м, а вероятно, и в 1924 годах. Есть ли возможность и основание при таких условиях начинать дело?
Эге, на такую удочку я не попадусь. Надо только начать, а о средствах разговоры впереди…
— Михаил Николаевич, Пулковская обсерватория, при совершенно нормальных условиях, потребовала три года предварительных работ. Теперь же условия настолько ненормальны, что на подготовительную работу понадобится лет пять. Поэтому крупных ассигнований не потребуется не только в названные вами годы, но возможно даже и в 1925 году. Мы будем пока, обходясь сравнительно скромными средствами, подыскивать и обследовать место для обсерватории и ее отделений, а также готовить через посредство других, уже существующих научных учреждений, — я эту фразу резко подчеркиваю, — молодых своих сотрудников.
Вижу, что при моих словах кое-кто из членов переглядывается, и взоры устремляются на протестовавшего Тер-Оганезова.
— Ну, если так, — говорит Покровский, — Государственный ученый совет постановляет учредить Главную астрофизическую обсерваторию. Вартан Тигранович, вы что же, остаетесь при особом мнении?
Тер-Оганезов покраснел и замялся:
— Знаете, мне как астроному как-то неловко подавать особое мнение против астрономического учреждения… Нет уж, присоединяюсь и я.
ГУС постановляет на первый год ассигновать 50 миллионов рублей. На самом деле мне в этот год удалось вырвать 212 с половиной миллионов…
Затем в заседании ГУСа 1 апреля было утверждено положение об обсерватории.
Дело выиграно, можно приступать к деятельности. Личный состав административных органов также утвержден Наркомпросом, в состав организационного комитета вошли те же лица, что и в состав временного комитета.
Первым шагом было найти управляющего делами. У нас в доме жил военный инженер Михаил Николаевич Канищев, служивший в ЦУПВОСО (Центральное управление военных сообщений). Встречаю я его:
— Не можете ли, Михаил Николаевич, порекомендовать мне кого-либо на должность управляющего делами Главной астрофизической обсерватории?
— А что это за обсерватория?
Рассказал я ему, как и что.
На другой день приходит:
— Знаете, Всеволод Викторович, возьмите меня управляющим! Мне так надоело заниматься той ерундой, с которой приходится возиться на службе, что я рад буду настоящему серьезному делу.
— Отлично!
Об его деятельности еще придется говорить. Прослужил он все время, пока я был в Москве, и свою пользу принес. В последующее время М. Н., как аэронавт, стал профессором какого-то из воздухоплавательных институтов[135] и ушел из обсерватории. Говорил он очень занимательно, но врал при этом безбожно.
Мы с ним начали дело тем, что собирались по вечерам в моем кабинете и понемногу разворачивали дело, пока не обзавелись собственным помещением, обстановкой, персоналом служащих, инструментами и пр. Канищев не хотел быть профаном и забрал у меня, для ознакомления с делом, ряд книжек по астрофизике.
Главное было умело поставить денежный вопрос. Для составления сметы и заведования денежной частью я пригласил, по рекомендации Канищева, из того же ЦУПВОСО А. А. Петрова, бывшего педагога. Это был больной, издерганный человек, но весьма добросовестный в своей специальности. Петров долгое время прослужил на обсерватории. Сейчас я поручил составить ему смету, примерно на 50–60 миллионов рублей. Ее я понес в Главнауку, в финансовый отдел, которым заведовал Сергей Константинович Удовиченко, также бывший бюрократ из Министерства народного просвещения.
Захожу через несколько дней в Главнауку узнать о судьбе нашей сметы. Удовиченко встречает меня отвратительно. Все, оказывается из его слов, никуда не годится, и на ассигнования рассчитывать нельзя. Я начинаю возражать, указываю на неправоту его критики… Куда там, и слушать не хочет:
— Так не годится! По такой смете денег отпустить нельзя!
Ушел я от него в самом скверном настроении духа. Ясно, что смета провалена, хотя и совершенно неосновательно. А без денег провалится и с таким трудом созданное начинание.
Стал я советоваться с заведующим финансовым отделом представительства Туркестанского университета — в этом представительстве я состоял также председателем — Н. С. Арсеньевым, тоже опытным бюрократом:
— Все, что вы говорите, Всеволод Викторович, показывает, что Удовиченко просто вымогает взятку. Надо ее дать!
— Но я никогда этого не делал.
— Вам и не следует. Поручите это дело мне!
Дал я Арсеньеву миллион рублей и, что ценилось еще дороже, бутылку спирта. Жду, чем эта попытка кончится…
Через два часа Арсеньев возвращается:
Все сошло, как нельзя лучше. Удовиченко успел, правда, сократить смету с шестидесяти на полтора миллиона рублей… Но, получив спирт и деньги, он нашел, что смета составлена вполне хорошо. Кое о чем он уже успел доложить Покровскому, и часть сметы была вычеркнута. Все же для начала мы получили 35 миллионов рублей, а затем, до конца года, — еще в несколько раз больше. Но все это достигалось теми же приемами.
В 1922 году большевики выслали из СССР около двухсот представителей неугодной им интеллигенции. На борту так называемого «философского парохода» оказался и автор этой книги — астроном, профессор Московского университета Всеволод Викторович Стратонов (1869–1938). В первые годы советской власти Стратонов достиг немалых успехов в роли организатора научных исследований, был в числе основателей первой в России астрофизической обсерватории; из нее потом вырос знаменитый Государственный астрономический институт им.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.