По ту сторону звезд. Книга 2 - [59]

Лицо Щеттер заняло почти весь голографический экран, и майор сказала:

– Вряд ли они это сделают. Лфет сообщил им, что на «Рогатке» имеется информация, которую им следует понюхать.

– Понюхать? – сморщила нос Хва-Йунг.

– Так сформулировал Лфет.

Семь часов. Совсем немного осталось, и тогда станет ясно, жить им или умереть. Какая бы судьба их ни ждала, от нее не уйти. Да и раньше едва ли были шанс уклониться.

Кажется, Фалькони угадал мысли Киры. Закончив разговор с Щеттер, он сказал всем:

– День был долгий, и если вы устроены так же, как я, в этом пекле каждый ощущает себя мокрой, кое-как выжатой тряпкой.

Бормотание экипажа подтвердило его правоту.

– Вот именно. Перекусите и прилягте отдохнуть. Поспите, если удастся, а кому не удастся, попросите потом у нашего доктора таблетки. Но лучше поспать. Потребуются силы, когда мы доберемся до «Иерофанта». Всем собраться в рубке за час до прибытия. Наденьте скинсьюты с полной защитой. На всякий случай.

2

На всякий случай. Эти слова эхом отдавались у Киры в ушах. А что же они смогут сделать, если опять, как уже не раз бывало, все пойдет вкривь и вкось? Одного залпа с любого из медузьих кораблей более чем достаточно, чтобы подбить или даже уничтожить «Рогатку»… Невыносимо было думать об этом, но Кира ничего не могла с собой поделать. Лучшее средство защиты от непредсказуемых напастей космического путешествия – тщательная подготовка, но возможности подготовки ограничены, когда исход событий определяется не людьми, а мощью боевых кораблей.

Она помогла Хва-Йунг закончить необходимые работы на борту. Потом они присоединились к товарищам на камбузе. Там уже собрались все, кроме Вишала, и втиснулись за ближайший столик.

Кира прихватила несколько пайков и устроилась рядом с Нильсен. Помощник капитана кивнула и сказала:

– Думаю… надо мне записать сообщение для родных и передать его Щеттер, а также Седьмому флоту. На всякий случай.

На всякий случай.

– Хорошая мысль. Пожалуй, я сделаю так же.

Как и все остальные, Кира ела, как и все остальные, участвовала в разговоре – по большей части обсуждалось, как уничтожить «Потрепанный иерофант» первым же выстрелом из «Касабы» (казалось маловероятным, чтобы им удалось выстрелить более одного раза прежде, чем их обнаружат) – и как уцелеть в хаосе, который разразится после покушения на Ктейна.

Общий вывод: положение у них невыигрышное без Грегоровича, который мог бы руководить всеми действиями «Рогатки». Как и большинство корабельных разумов, именно Грегорович управлял лазерным оружием, «Касабами», защищал от вражеских бластеров и ракет, отражал кибератаки, пилотировал «Рогатку» во время боя – для этого требовалась не только изобретательная стратегия, но и бескомпромиссные расчеты маневров в космосе.

Морвен, их искусственный интеллект, была довольно сообразительной, но, как любая компьютерная программа, имела ограничения, каких не имел человеческий или созданный на основе человеческого разум.

– Воображения им недостает, – припечатала Воробей искусственный интеллект. – В том-то все и дело. Не то чтобы мы превратились в неподвижную мишень, но могло быть и лучше.

– Насколько снизится наша оперативная эффективность, как ты считаешь? – спросил Фалькони.

Обнаженные плечи Воробья приподнялись и опустились.

– Трудно сказать. Припомните, как оно было, пока не появился Грегорович. ОВК оценивают разницу от четырнадцати до двадцати восьми процентов. И…

– Так много? – огорчилась Нильсен.

На этот раз ответила Хва-Йунг:

– Грегорович следил за балансом всех систем корабля и координировал всех нас.

Воробей дернула подбородком:

– Да, и еще я хотела сказать: в области стратегии, логистики, всюду, где требуется творческий подход к решению задач, корабельный разум заткнет всех за пояс. Этот навык трудно оценить в процентах, но ОВК считает, что корабельные разумы по меньшей мере на порядок лучше справляются с этим, чем обычный человек, не говоря уж об искусственном интеллекте.

Заговорил Джоррус:

– Но это лишь при условии… – Он сделал паузу, ожидая, что Веера подхватит его фразу. Когда же она покачала головой, видимо, не зная, что сказать, он обеспокоенно закончил сам: – Ну, то есть только если корабельный разум нормально функционирует.

– Ну, так можно сказать и про любого из нас, – вздохнул Фалькони.

Кира ковырялась в еде, обдумывая ситуацию. Если бы… Но нет, эта идея все еще казалась ей безумной. Потом она представила себе флот медуз, собравшийся у Кордовы. Может быть, в таких обстоятельствах никакую мысль не следует отвергать как безумную.

Разговоры в камбузе затихли: в дверях появился Вишал. Он выглядел бледным, измученным.

– Ну как? – спросил его Фалькони.

Вишал покачал головой, поднял палец, прося передышку. Не произнеся ни слова, он прошел в глубину камбуза, взял пакет готового кофе, выпил и только тогда вернулся к капитану.

– Совсем плохо, да? – спросил Фалькони.

Нильсен подалась вперед и повторила его вопрос:

– Грегорович неизлечим?

Вишал вздохнул, потер ладонь о ладонь:

– Импланты слишком сильно повреждены, я не сумею их починить. Не могу удалить или заменить перегоревшие провода. И не могу разобраться, какие именно цепочки заканчиваются погибшими нейронами. Я пытался перенаправлять сигналы в другие части его мозга, где провода еще функционируют, но таких участков недостаточно или же Григорович не в состоянии вычленить сигнал из дезорганизованной сенсорной информации, которую он получает ежесекундно.