По ту сторону стаи - [3]
В конце еловой аллеи уже виднеется имение. Тени от деревьев подсказывают мне, что день перевалил далеко за середину, и я непременно опоздаю к обеду.
Дедушка в гостиной, и тишина такая, что мне становится страшно. Не слышно даже звона обеденной посуды.
- Простите, дедушка, - тихо говорю я. На каминных часах четверть третьего, и никакое чудо не избавит меня от наказания.
Взгляд мой останавливается на дедушкиных руках: пальцы сжались на рукояти трости так крепко, что, того и гляди, она переломится пополам. Дедушка почему-то не смотрит в мою сторону, и это ещё хуже, чем если бы он бранил меня. Хотя это недостойно - предпочесть наказанию низкую брань.
- Курва мац, - вдруг говорит дедушка сквозь зубы и пристукивает тростью. Быть может, он не слышал, как я вошла? Я пугаюсь и так сжимаю цветок в кулаке, что он превращается в бесформенный тёплый комочек, так что уж и не разберёшь, что это было. И тут же слышу, как он продолжает: - Зофья.
Пани Зофья живёт на севере, за горами. Я видела её всего один раз, а жаль - она такая красавица. Когда я буду совсем взрослой, у меня непременно будет точно такое же платье, и такая же милая маленькая шляпка, и элегантные башмачки с пуговками, обтянутыми шёлком. Однако, как чудно, что дедушка назвал её этими словами. Он никогда не позволяет себе таких слов, даже если очень рассержен. Я слышала их совсем недавно - от мальчишки, который ловил саламандр в грабовом лесу за вересковой пустошью. Там жуть до чего много деревьев, коричнево-серых, высоких, как гора, так что и верхушек не видать, а на земле целое море листьев, в которые проваливаешься, будто в сугроб. Саламандры - чёрные с ярко-оранжевыми крапинками, похожие на головешки - неподвижно сидят на камнях. Греются на солнце. А подойдёшь чуть ближе - они ныряют куда-то в прошлогодние листья, и только их и видели. Мальчишка сказал, что они могут жить в огне, а, значит, о них легко обжечься. "Ты кто?" - спросил он. "Я оттуда, - ответила я. - Из-за леса". Тогда он обозвал меня лгуньей и сказал, что "там" никто не живёт, одни привидения. И тут ударил гром.
- Сегодня Зофья. Кто завтра? Что, Ядзя? - спрашивает внезапно дедушка. - Ах, да: четверть третьего... От дождя у тебя вьются волосы. Ступай, дитя, не сейчас, - продолжает он и бросает взгляд на солнце, мимо которого летят чёрные клочья.
Сердце начинает биться где-то в горле; я прихожу в детскую и тихонько сажусь на краешек кровати. Мне страшно шевельнуться и нарушить тишину неосторожным звуком. Я уже понимаю, что случилось что-то страшное. Оно пахнет мятой, чабрецом и полынью сверкающего летнего дня - с запахом горящего камина, и от этого в животе становится холодно, будто я проглотила кусок льда. Но вокруг никого, даже кормилицы нет - верно, ей велено оставаться на кухне, и она сидит там и так же, как и я, прислушивается к каждому шороху. Вдруг мне кажется, что я слышу её голос - она спрашивает кого-то: "Пан хочет...?" - но последние слова тонут в звенящей тишине.
К вечеру, когда фиолетовое солнце остывает и проваливается за деревья парка, я узнаю, что усадьба пани Зофьи сгорела дотла. Может быть, пани Зофья принесла домой саламандру? Мне тут же вспоминается тёмный грабинник, саламандры, похожие на головешки, и снова становится страшно. Один раз зимой у нас тоже мог случиться пожар: из горящего камина выстрелил уголёк - да и упал чуть дальше квадрата, обитого жестью, прямо на ковёр. После там осталась крошечная дырочка с обгоревшими краями. А ещё я видела в лесу обугленное дерево - молния расколола его на две части...
- Я что-то покажу тебе, Ядзя, - говорит утром дедушка - и я догадываюсь, что будет нечто такое, чему я предпочла бы наказание, даже самое страшное. Тёмные ели позади, и он подаёт мне руку. Я знаю: тут кончается действие защиты, которая нужна, чтобы к нам не забрался никто чужой. Опёка владетеля исчезнет, только если он умрёт, но думать об этом глупо, потому что как может дедушка - и умереть?
...Чёрные руины, от которых сильно тянет гарью - и мне боязно подойти ближе, будто они до сих пор пышут жаром. Но показывать страх нельзя, это слабость, и я подхожу к стенам, на которых уже прочертил полосы вчерашний дождь. Подумать только, ещё день назад тут был такой же особняк, как у нас, а теперь так тихо, словно на много миль вокруг нет ни одной птицы, и шмели не жужжат над шиповником, да и сам он стоит со свернувшимися от пламени листьями, коричневыми, словно обёрточная бумага. Я трогаю их - и они рассыпаются в пальцах щепотками пыли...
Дедушка что-то говорит, но я не слышу ни слова. Вместо слов - живые картины, как в волшебном калейдоскопе, купленном у цыган на ярмарке, да только он, видать, зачарован злобным колдуном. Ужас пробирает до костей, но и оторваться невозможно, как ни старайся... Нет защиты - значит, нет уже в живых того, кто очерчивал невидимый круг... "Запомни, Ядзя". Я запомню... Каждый обугленный камень. Каждую скрученную огнём былинку... "Смотри, дитя", - голос дедушки откуда-то издалека, - и новый поворот дьявольского калейдоскопа. Теперь уж я не смогла бы не смотреть, даже если бы меня пригрозили разорвать на части. Лопаются стёкла над маленьким балконом, увитым плющом - там наверняка была спальня, - и огонь, вырываясь наружу, принимается лизать каменные стены, а плющ чернеет, сворачивается и рассыпается золой - как шиповниковые листья в моих пальцах... "Запомни и это, Ядзя". Я запомню - у людей нет ничего, кроме ненависти, взращённой на благодатной почве страха и удобренной завистью. Для них мы - страшная сказка, рассказанная охотниками у ночного костра. Но ведь у охотников есть факелы и ружья... В спальне сгорает и милая маленькая шляпка, и превращается в обгорелую бесформенную тряпку платье, которое я так хотела бы носить, когда вырасту... "Не смей забыть это, Ядзя". Кровь - не вода, и её нельзя разбавить, не подвергнув опасности свой мир. Не запятнав позором честь Семьи... "Не отводи глаз, дитя". Смотри же: нельзя открыть сердце тем, кто тотчас же вырвет его и с ненавистью и страхом растопчет, пролив кровь тебе подобных. Будь проклят тот, кто забудет это...
Военно-криминальная повесть о неожиданном обретении любви и выборе между тем, что удобно, и тем, что правильно — между долгом и жизнью другого человека. Это история, произошедшая где-то в альтернативном мире "Икс", в гарнизоне провинциального города, на перекрёстках дорог одной Богом забытой войны. Случайная встреча рядового карательной роты и военврача-нейтрала. Столкновение системы ценностей, навязанных режимом — и того, что нежданно-негаданно поняли два человека одним жарким летом в городе флюгеров, черепичных крыш и летящего тополиного пуха.Второе место в конкурсе крупной прозы ТРИММЕРА-2009.
Аннотация:По легенде люди, которых когда-нибудь забирали в Волшебную Страну, всю жизнь хотят вернуться обратно. Да только не факт, что Волшебная Страна вся такая из себя волшебная. Уж какая есть)) Когда-то служанка Долорес О`Греди чудом обрела свободу. Но, спустя время, выясняется, что свобода - это далеко не всё. Когда-то полицейский Джои Купер узнал, что существует нечто большее, чем охота в каменных джунглях большого города. Но, спустя время, выясняется, что спокойная жизнь не для него. Попытка объснить то, что случается с людьми, которые против воли попадают в закрытые сообщества, и почему эти сообщества не исчезают, как вид, в итоге ассимиляции, несмотря на приток свежей крови.
Вы бывали в Калининграде? Город мистический и старый. Но не это главное. То что происходит с главной героиней не объясняется древними стенами. За ней гоняется призрак погибшего мотоциклиста. Зачем? Почему?. Рита узнает все и будет счастлива.
Лианка попадает в мир, который не отличался бы от нашего, если бы не драконы. Давняя война разрушила традиционный уклад. Человечество выбрало путь технического прогресса. Драконы одичали настолько, что прямоходящие собратья забыли о прежней дружбе и начали считать ящеров животными, притеснять и отлавливать для опытов и зоопарков. Крылатые обречены. Они отступают все выше в горы, но люди жадные до знаний и земель беспощадны.В первый же день Лианка, угодив в сети ловцов, оказывается в огромной клетке вместе с другими драконами.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мальчик живет в редкой высотке, коя разваливается ежедневно, вместе со своими странными, капризными и даже дерзкими призраками. Он мастерит механику, чинит приборы в доме и тешится надеждами на лучшее будущее, хотя отказывается переезжать. Вскоре в его город неожиданно приезжает демоническое существо с подлыми планами, на что все его надежды тотчас обращаются на загадочные поиски шальных сущностей.
Я была обычным сталкером, шастала по заброшкам, сидела вечерами в интернете, училась в школе. Что могло со мной случиться? Мечтала попасть в другой мир? Хотела принца, лошадку и кучу неприятностей на свою шикарную попку? Получай, Алина! А в придачу так любимые тобой способности оборотня и стихию огня. Только не жалуйся потом!