По ту сторону - [50]

— Я вас… Я скучаю по вас… Мне просто… Мне нехорошо что-то, я лучше спущусь.

Даррен медленно сполз с лестницы и на ватных ногах зашагал к дому. Джеймс кричал ему что-то вдогонку, но у него заложило уши.

* * *

Зайдя в комнату, он сел на кровать, отдышался и, не задумываясь, положил книгу на колени. Однако стоило ему прийти в себя, как он понял, что ему сейчас не до книги, и на ее месте появился ноутбук.

* * *

Даррен сидел в гостиной и встречал, а после развлекал гостей, которых, к счастью, действительно оказалось совсем немного. Но даже такая публика тяготила его. Та мысль, что не покидала его весь день и в конце концов обрела более-менее четкие очертания, к этому моменту успела преобразоваться в решение. Непростое и пугающее решение, но от него было не скрыться. Процесс превращения мысли в решение проходил в два этапа: первый — час — проведенный в интернете, второй — вторая глава, которую Даррен еле одолел, раздираемый жутким осознанием реальности.

Вторая глава перенесла его к Кристиану, за полгода до назначенной встречи. Он благополучно получил ученую степень и на данный момент успешно трудился на поприще инженера в компании по разработке новейших технологий. Его окружали металлы и огромные деньги спонсоров, к которым он не имел ни малейшего отношения. Он мог только смотреть на них издалека и восхищаться теми, кто владеет ими. Но не самими деньгами. Он восхищался тем, как легко люди расстаются с ним. Как его месячная зарплата ничего для них не стоила. Только первое время он завидовал им, но потом понял, как легко попасть в зависимость. Ему нужны были их деньги, чтобы работать, им нужен был результат его работы. Им нужен был он, его умения, его идеи. Гораздо более ценная валюта, доступная далеко не всем.

Дочитать главу Даррен не успел — его призвали выполнять семейный долг, но одно он для себя выяснил — он завидовал Кристиану. А еще, возможно, он сам был зависим. Только он еще не понял, от чего. Однако уже догадывался, что ждет его в третьей главе.

Даррен жал всем руки, обнимал, принимал приближенные к щеке поцелуи в воздух, смеялся всем шуткам подряд, вставлял остроумные замечания и разрешал трепать себя по щеке, находясь в это время в абсолютно другом, куда более мрачном месте. В его сознании шла борьба за правду — самый, пожалуй, кровопролитный тип войны в истории человечества. Решение было принято. Оно было одним из тех, что медленно и незаметно прорастают в нас, продвигаясь все ближе к мозгу, а потом в один прекрасный день захватывают его и требуют реализации своих прав. Но для Даррена все было слишком скоро. Он, конечно, как и другие люди, столкнувшиеся с подобным решением, и раньше замечал симптомы продвижения в его организме инородного бестелесного объекта, но до сих пор жил в отрицании. Вот и сейчас это отрицание не давало правде вырваться наружу. Отрицание и страх, на котором страх произрастает и которым питается. Но все зашло уже так далеко, что даже отрицанию было его не остановить.

— Бочонок! — раздалось у Даррена за спиной, и он мысленно закатил глаза и обернулся. — Смотри, кто ужасно, — «ж» она выделила и протянула раздражающе сильно, — хочет увидеться с тобой. Это Кристина, я тебе говорила о ней.

— Еще как, — Даррен честно попытался изобразить искреннюю улыбку и заглянуть в глаза девушке.

Затем, пока они обменивались рукопожатиями и взаимными «приятно познакомиться», он успел оглядеть ее. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на нее — сошедшие со страниц романов Стивена Кинга ресницы. Они в самом деле выглядели как монстр, представляющий из себя только прожорливый рот, черный, как души грешников, и состоящий из множества толстых склизких лапок, так и норовящих отхватить от тебя кусочек. Вероятно, такое издевательство над ресницами было призвано подчеркнуть и выделить глаза, но те, к сожалению, были лишены всякого выражения — лапочный монстр поглотил их и лишил воли. И Даррен сразу потерял интерес. Ни воинственный начес, ни ногти-убийцы, ни крошечное платье, слишком откровенно не соответствующее поводу и кричащее об отчаянии своего носителя, не могли завлечь его. «Действительно, просто прелесть», — успел подумать про себя Даррен.

— А почему Бочонок? — зазвенел ее голос.

— Долгая история…

— Которую Даррен с радостью тебе поведает! — Марта даже в ладоши хлопнула от нетерпения и, наверное, гордости за себя.

Даррен тяжело вздохнул.

— Когда мы были детьми, мы любили играть в прятки. Я, честно говоря, часто прятался в бочке в сарае, но эти двое были то ли недостаточно сообразительны, чтобы сразу идти искать меня там, то ли думали, что не могу же я постоянно прятаться в одном и том же месте. Но я мог. И прятался. А потом оказалось, что я… вырос из этой бочки. Но понял я это только уже будучи внутри нее. В бочку-то я залез, а вот вылезти из нее не смог. Пришлось звать подмогу.

— С тех пор мы зовем его Бочонок! — радостно подвела черту Марта. — А вот и Стив приехал! — было просто невероятно, с какой скоростью она была способна переключаться.

Вскоре после того, как их трио превратилось в квартет, у Даррена разболелась голова, и он, неожиданно для самого себя, не мог дождаться, когда же наконец они все усядутся за стол. Ну а пока он слушал восклицания Марты, отвечал на полные энтузиазма — еще бы! — вопросы Кристины о жизни в большом городе и смотрел на ничего не выражающее, глуповатое, если говорить совсем уж честно, лицо Стивена. Время от времени он потрясающе несмешно шутил, после чего раздавался звонкий одобрительный смех Марты и вежливое хихиканье Кристины, сам Даррен ограничивался кивком головы и еле заметной улыбкой. Ему становилось все тяжелее держать себя в руках, он должен был все сказать и избавиться от этого жуткого чувства тяжести обмана самого себя. У него даже начала немного кружиться голова, когда их наконец-то позвали за стол.