По ту сторону Алой Реки - [42]

Спустя мгновение морщины на лице короля разгладились. Холодный взгляд серо-стальных глаз, который часто пугал принцессу, на этот раз заставил ее улыбнуться.

— Прости, — сказал отец. — Испортил тебе подарок…

— Нет! — Принцесса перебралась к отцу на колени и обняла его, свернувшись калачиком. — Спасибо, папа. Самый лучший подарок. Больше ничего не надо, никогда. Спасибо!

Ирабиль держала отца за руку, поднимаясь по ступенькам Западной лестницы к дворцу, когда увидела наверху черную фигуру лорда Эрлота. Девочка нахмурилась. Довольная улыбка на его лице не предвещала ничего хорошего. Лучше было, когда он улыбался заискивающе — тогда отец мог разнести его в клочья, а после рассмеяться. Но сейчас будет иначе.

— Сегодня третий день, как Сатвир молчит, — доложил Эрлот, обменявшись с королем приветствиями. — Если даете разрешение, я бы начал сегодня ночью.

— Хорошо, — кивнул король. — Кого думаешь взять с собой?

— Атсама хочет поразвлечься. Ну, и остальные лорды.

— Никого из молодых?

— Нет, не думаю. Сами справимся.

— Я разрешаю. Отвечать будешь ты. Важно, чтобы люди, несмотря на страх, видели, что свершается суд. Что бунтовщики получили по заслугам. Они могут ненавидеть этот суд, считать его несправедливым, но они должны видеть, что это — именно суд. Ты меня понял?

Лорд Эрлот склонился в раболепном поклоне. Ирабиль заметила, что мерзкая улыбка стала еще шире.

— Иди. Завтра утром жду тебя с отчетом. Послезавтра вечером я жду Паломника и всех лордов на церемонию.

— Да, ваше величество.

— Иди.

Ирабиль проводила взглядом мрачную фигуру лорда.

— Ненавижу его! — вырвалось у нее, когда Эрлот скрылся из виду.

— Знаю, милая. Но когда-нибудь тебе придется его терпеть. Кроме того, ты будешь у него учиться, как бы отвратительно это ни звучало. Он — из первых вампиров, вышедших из Алой Реки. Нас таких осталось всего двое. Когда я уйду, он останется один.

— Что за ерунда, папа? — Ирабиль сжала его руку. — Никуда ты не уйдешь!

* * *

Утро разразилось дождем, и никто не поехал на жатву. Улицы пустовали. Люди, надеявшиеся хотя бы в работе отвлечься от постоянного предчувствия беды, грустно смотрели из окон на затянутое от края до края небо.

— Эх, думала, хоть сегодня, наконец, из дому выйду, — вздохнула мама Левмира.

Мальчик сидел рядом с ней и радовался, что мама начала понемножку оживать. Одна пропущенная донация, и в ее глазах появились огоньки. Если бы лорд Эрлот согласился хотя бы на раз в две недели! Левмир надеялся на такой исход, но понимал в глубине души, что никто, а в особенности лорд Эрлот, не станет спрашивать его мнения.

— Видать, не судьба…

Левмир посмотрел на маму.

— Что «не судьба»? — спросил он.

— А? Да, не знаю. Так, что-то вдруг чувство какое-то нехорошее. — Мама положила руку на сердце и нахмурилась. — Как будто щемит что-то…

— Приляг, мама. Воды принести?

— Не надо, Левмир. Я полежу, а ты погуляй. Вон, вроде перестает дождь-то.

Ливень превратился в мелкую морось, но небо так и осталось затянутым. Левмир вспомнил день, когда в деревне появился Санат, и поежился. Заныло от нехорошего предчувствия сердце. Не то мама внушила тревогу, не то действительно что-то носилось в воздухе.

Выйдя из дома, Левмир направился в гости к Санату. Шлепая ботинками по грязи, мальчик думал, что осталось чуть больше суток до очередной встречи с И… Вспоминал ее лицо и улыбался.

В дверях дома Саната Левмир столкнулся с Исвирью. Девушка не обратила на него внимания, проскользнула мимо и побежала прочь. Левмир проводил ее взглядом.

— О, еще гости, — появился в проходе Санат. — Забегай, чего стоишь. Чай?

— Можно, — пожал плечами мальчик.

Прихлебывая горячий ароматный напиток, Левмир косился на Саната. Тот казался грустным или встревоженным. Задумчивый взгляд устремлялся в пустоту, неподвижная рука подолгу держала чашку на весу.

— Как думаешь, что будет? — спросил Левмир, устав от тишины.

Санат дернулся, будто забыл, что в доме кроме него кто-то есть.

— Не знаю. — Голос подвел его, и половина вышла шепотом. Санат откашлялся и, глядя в окно, повторил:

— Не знаю.

Беспокойство достигло предела. Никогда еще Санат не позволял себе так говорить. Всегда был прям и честен. Смерть называл смертью и не увиливал. Почему же теперь он прячет глаза?

— Ты со своей красавицей когда встречаешься?

Левмир не сразу понял, о ком говорит Санат. Не привык, чтобы про И говорили вот так буднично, за чашкой чая. Она ведь была ночной сказкой, светом звезд, журчанием ручья…

— Завтра, — сказал он. — А что?

— Так… Завтра, значит… А сегодня, значит, дома будешь?

Левмир не отвечал. Чашка дрожала у него в руках. Как и в тот далекий день, когда Санат пришел к ним знакомиться, он вдруг ощутил страх. Как будто что-то черное и злое вползало в дом, свивалось в клубки по темным углам, тянуло щупальца к нему.

— Ну конечно дома! — сказал Санат и улыбнулся. Вернее, искривил губы в мучительной ухмылке, от которой хотелось бежать. Глаза помутнели, словно затянутые туманом.

— Ты пьяный, что ли? — воскликнул Левмир, вскакивая.

Как же он надеялся, что Санат сейчас виновато потупится и вытащит откуда-нибудь пустую бутылку. Скажет что-нибудь вроде: «Ну да, вот, выпил немного. Не рассчитал».