По страницам истории Кубани - [17]
В 635 г. хан утригуров (оногуров) Кубрат освободился от аварской зависимости и присоединил котрагов. На территории Восточного Приазовья было создано государство болгар, известное по источникам, как Великая Болгария. Основной территорией обитания (кочевок) этого образования были степи правобережья Кубани, Ставропольской возвышенности, Таманский полуостров. Отдельные орды имелись на левобережье Кубани у самых отрогов Кавказских гор. Котраги кочевали, очевидно, как по западной (исконной), так и по восточной стороне Танаиса.
Центром своего государства (ставкой хана) Кубрат избрал полузаброшенную Фанагорию (близ станицы Сенной) — место, наиболее удобное для ведения торговых дел с Византией (сторонником которой был Кубрат, крещенный и воспитанный в Константинополе, получивший к тому же сан патрикия), взимания торговых пошлин с купцов и дани с окружающих местных племен (готов–тетракситов, зихов).
Согласно византийским источникам, после смерти хана Кубрата во времена императора Константина II (641–668 гт.) объединение болгар на Кубани и в Приазовье распалось на 5 отдельных частей. «Пять сыновей» хана, каждый со своей ордой стали кочевать отдельно друг от друга, не подчиняясь общей власти, чем не приминули воспользоваться хазары, интенсивно расширяющие свои границы за счет присоединения северо–кавказских племен. Первыми натиск хазар испытали на себе болгары хана Аспаруха (младший сын Кубрата), кочевавшие по Ставропольской возвышенности. Не желая подчиняться хазарам, они двинулись на запад и на Дунае, в окружении славянских племен, создали свое государство. В 679 г. болгары Аспаруха в союзе со славянами разбили Византийское войско и вторглись во Фракию.
Старший сын Кубрата хан Батбай (Баян, Батбаян) остался на Кубани и подчинился хазарам. Феофан Исповедник (760— 818), византийский автор, пишет: «…после того, как они (болгары В. Т.) разделились на пять частей и стали малочисленны, из глубины Берзилии, первой Сарматии, вышел великий народ хазар и стал господствовать на всей земле по ту сторону вплоть до Понтийского моря. (Этот народ) сделал своим данником первого брата Батбаяна, властителя первой Булгарин, получает с него дань поныне». Хан Котраг (назван по племени котрагов, которое им возглавлялось) перешел через Танаис на Западную сторону. Зливкинская группа археологических памятников на Дону и Донце, очевидно, имеет прямое отношение к болгарам-котрагам.
К 698 г. хазары уже прочно закрепились на восточном побережье Меотиды (Азовское море) и в низовьях Куфиса (Кубани).
В VIII в. Хазарский каганат превратился в мощную военную державу, объединившую степи Северного Кавказа от Каспийского до Черного морей.
Кубанские болгары (летопись называет их также «черными болгарами») имели определенную самостоятельность по отношению к каганату, но вынуждены были платить ему дань, а также принимать участие в военных действиях и других общих мероприятиях. В административных центрах, таких, как бывшая болгарская «столица» Фанагория, находились представители хазарской администрации — тудуны. В IX в. администрация юго–западных климатов (областей) Хазарии переселилась в бывшую античную Гермонассу, получившую с этого времени название Тумен–тархан — «место ставки военачальника» (главы округа, выставляющего 10 тыс. воинов).
С VIII в. среди болгарских поселений и могильников появляются абсолютно новые памятники, в значительной степени отличные от них. В первую рчередь различия эти касаются погребальных комплексов. Если прикубанские болгары хоронили своих покойников, ориентируя головой в северо–восточном секторе, и ставили в могилу необходимый инвентарь, то новые пришельцы кремировали на стороне умерших соплеменников, огню предавали также сопутствующие вещи. Сожженные кости и инвентарь, покрытый, как правило, окалиной от воздействия температуры, захоранивались в неглубоких ямах или в керамических сосудах (горшках). Хотя в основной массе предметы быта, вооружения, снаряжения коня имеют обычные для всей территории Хазарии формы (салтово–маяцкая культура), но часть вещей, особенно украшения, находят аналогии в одновременных могильниках Камы и Нижнего Урала. По–видимому, какая‑то угорская группа в конце VII‑VIII в в. избрала новой родиной территорию Западной Хазарии. Поселения и могильники болгар и племен обряда кремаций на территории края расположены в непосредственной близости друг от друга. В VIII‑X вв. они проходят цепью от левобережья Средней Кубани, через предгорья (могильник села Молдованское Крымского района) идут на побережье (Борисовский могильник у Геленджика, могильник Дюрсо), т. е. как бы закрывают выход с гор воинственных адыгских племен (касогов), подчинение которых каганату в VIII‑X вв. было, по–видимому, чисто номинальным и выражалось скорее всего в выплате дани хазарам. Хазарский царь Иосиф (X в.) пишет, что адыги выплачивают ему дань. Но от набегов с их стороны он вряд ли был застрахован.
В VIII‑IX вв. на основной степной территории западных климатов Хазарии установились довольно стабильные отношения. Поселения этого времени все открытого типа (т. е. без каких‑либо укреплений). Население вело в определенной степени оседлый образ жизни. Но скотоводство в степной зоне оставалось ведущей формой хозяйства. Традиционно преобладал крупный рогатый скот и лошади, затем в количественном соотношении шли овцы и козы. Свиней в хозяйстве было мало.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.