По одну сторону горизонта - [13]

Шрифт
Интервал
Сугробов помня запах,
С нездешнею тоскою
Глядит назад на запад…
И смотрит в это небо,
Где так набухли своды.
И вспоминает нежно
Московские погоды.

«Я за землю держусь ногами…»

Я за землю держусь ногами,
И руками держусь за воздух.
И, сторонница моногамии,
Я всегда за тебя держусь!
И в дежурной мажорной гамме
Я пишу своё небо в звёздах.
Между йогой и оригами
Только душ и фруктовый juice.
Столько боли вокруг разлито,
И такая внутри работа…
Столько слёз на квадратный литр.
Или круглый, кому — какой…
Только сплавлены в тёмный слиток
Плотный быт до седьмого пота,
Обнажённая Маргарита,
И желанный вдали покой.

Тот самый дом

Тот самый дом, где за окном
Трамвай звенит тоскливо,
И через слякоть по двору
Тропа ведёт к метро…
Там пианино хриплый звук
Родит мотив счастливый
И проживает домовой,
Похожий на Пьеро.
Там быт советский правит бал
И не бывает пусто,
Из эбонита телефон
И в трещинах паркет…
Там нас согреют ночь с искрой,
И пироги с капустой,
И рюмок праздничный отряд,
Покинувший буфет.
Тот самый дом, где суета
Имеет форму сердца,
Где под стеклянной мишурой
Родится Новый год…
Там тешит душу звук трубы
И горький запах детства.
И переезд в любой уют
Его не отберёт.
Но вальсом медленным звучит,
Смягчающим длинноты,
Шуршащий голос золотой
Сгребаемой листвы…
И в доме том, где за окном
Трамвай звенит две ноты,
Парит воздушный поцелуй
Исчезнувшей Москвы.

«Не меньше боли, не больше…»

Не меньше боли, не больше,
А просто — другой сезон.
Дугой на море наброшен
Другой главы горизонт.
Нас жизнь почти не коверкала,
Чуть-чуть спрямляла углы.
Чем больше мы смотрим в зеркало,
Тем меньше себе милы.
Положим, в небе покружим.
Помножим душу на три.
Чем громче бури снаружи,
Тем тише звери внутри…

Наполовину

Мой самолётик из бумаги
В порыве ветренной отваги
Прёт напролом.
Но он крылат — наполовину.
И смело тычется в гардину
Одним крылом…
С отбитым носом у сарая
Исчадье паркового рая
Мадам с веслом.
Несимметричны мы и плоски.
Я на песке черчу полоски
Одним крылом…
Свои сомнения задвину:
Я счастлива наполовину!
Другая — что…
Доделай, Карло, крылья кукле!
В моих слезах намокли букли,
И драп пальто…
Я снова маюсь, снова мямлю,
Что недостаточно меня мне.
Чего ж ещё?
Лечу, хромая при полёте.
И ноет без пернатой плоти
Одно плечо.

«Мы снова одни на осенней планете…»

Мы снова одни на осенней планете,
Друг к другу легко вспоминаем дорогу.
Всё дальше орбиты, где кружатся дети.
Всё ближе сюжеты, где тень и тревога.
В гостинице пусто. В глуши деревенской
За ужином к месту вино и усталость.
Виднеется озеро сквозь занавески.
И жизни ещё половина осталась…
Хозяйские дети, два русых мальчишки,
Внизу собирают бумажного змея.
И воздух прозрачен и звонок. И слышно,
Как падают листья и яблоки зреют.
Хозяйская старая сторожевая
Зевает у входа на серой подушке.
Я ёжусь невольно, очки надевая,
И пальцами грею холодные дужки.
Мы ходим на берег гулять вечерами.
Селенье, как пледом, укрыто туманом.
И в маленьком озере между горами
Душа отражается в ракурсе странном…
Холодное утро. Так тихо на свете.
В альпийской деревне — воскресная месса.
Как было бы славно найти после смерти
Для следующей жизни такое же место.
Еще от автора Светлана Годимовна Менделева
Игра в слова

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Даль становится другой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Рекомендуем почитать
Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».

Порядок слов

«Поэзии Елены Катишонок свойственны удивительные сочетания. Странное соседство бытовой детали, сказочных мотивов, театрализованных образов, детского фольклора. Соединение причудливой ассоциативности и строгой архитектоники стиха, точного глазомера. И – что самое ценное – сдержанная, чуть приправленная иронией интонация и трагизм высокой лирики. Что такое поэзия, как не новый “порядок слов”, рождающийся из известного – пройденного, прочитанного и прожитого нами? Чем более ценен каждому из нас собственный жизненный и читательский опыт, тем более соблазна в этом новом “порядке” – новом дыхании стиха» (Ольга Славина)

Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.

Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».