По обе стороны реки - [18]

Он обернулся к продолжавшему стрелять короткими очередями Гансу:

— Все, кончай патроны тратить! Уходим! Чухна, Леший! Разбежались быстренько по углам и с двух сторон бьете в направлении вон тех кустов! Делаете проход, понятно?

— Да не из „калашей“, лапти березовые! — заметив, что бойцы схватили свои автоматы и уже собрались выполнять приказ, — Чухна, бери оба „Удара“ и выстрелы к ним, а все „Мухи“ отдать Лешему! И оба сразу, вместе… Выполняйте!

Едва отзвучали выстрелы гранатометов, бойцы рванули в направлении, указанном командиром, на ходу поливая все вокруг огнем своим автоматов. Уже подбегая к кустам, Ганс боковым зрением заметил, как где-то сбоку, сложившись пополам, словно сломанная кукла, ткнулся головой в землю долговязый Кегля…»

* * *

Быков вернулся к столу, сел и прикурил очередную сигару.

— Так почему же вас не поддержали? — нетерпеливо спросил его Алексей, — Ты же сам говорил, что были задействованы большие силы!

— Не знаю… — помолчав, отозвался Леонид, — Уже потом, в Москве мне сказали, что кто-то наверху решил, что будет слишком много шума. Ну и операцию свернули. Правда, немножко поздно, но… Что им полсотни каких-то бойцов? Так, разменная мелочь!..

* * *

«…почти час спустя, выходя из офиса компании ТТТ, Виктор вспомнил свой разговор с доном Алехандро и подумал: „А ведь старик был прав — это только ширма! Ну, это и к лучшему! Теперь я смогу быть в курсе хотя бы некоторых из их дел…“»

Глава 3

«… несмотря на очевидную авантюрность, план был в целом принят. Операции было присвоено кодовое название „Пятница“, и с одобрения Председателя начался сбор необходимой информации. Но по мере её поступления выяснилось, что нет гарантий избежать огласки и международного скандала, и освободить К. без риска для его жизни. После этого было принято решение операцию свернуть, а для освобождения узника были найдены другие пути. В декабре того же года его обменяли… На каком именно этапе была свернута „Пятница“, сказать не могу. Вся информация по ней была строго засекречена, а доступ к ней ограничен узким кругом лиц…»

(Из воспоминаний высокопоставленного сотрудника ГРУ МО СССР)

Подробностей того, как ему удалось выбраться и вернуться на Родину, Леонид рассказывать не стал.

— Такой вариант развития событий, разумеется, отрабатывался нами еще в Москве. Так что, напоминание Змея об уходе через сопредельное государство носило, скорее, профилактический характер, — коротко пояснил он, — Там у нас давно работала своя резидентура, и они были готовы переправить нас домой. Гораздо труднее было добраться до них. Я смог только спустя месяц.

— А кто-нибудь еще вернулся? — спросил Алексей.

— Дома, уже в Москве я слышал, что, вроде бы кому-то еще удалось прорваться, но кому конкретно — не знаю. Всю информацию об операции сразу жестко засекретили, и даже упоминать о ней было запрещено — сразу загремишь за разглашение! Тогда я и подал рапорт об отставке…

* * *

«… отправился в Неандарталь. Благо, до него было чуть больше десяти километров. Побродив с полчаса по безлюдному залу крохотного музейчика, Виктор вернулся в Дюссельдорф, где оставил машину на стоянке перед вокзалом. Затем, в практически безлюдном в дневные часы вокзале зашел в туалет, где переоделся в купленную заранее одежду, более соответствующую облику „настоящего“ финна. Снятую с себя одежду он уложил в пластиковый пакет, который оставил в мусорном ящике. Сбрить легкомысленные усики не составило труда, а флакон хорошей краски быстро превратил его из темного шатена в блондина. Сменив, таким образом, внешность, он вышел на привокзальную площадь, сел в такси и доехал до паромной переправы, расположенной неподалеку от гостиницы „Барбаросса“. Отсюда на пароме переправился на правый берег, где получил у дежурного по стоянке ключи от арендованного им автомобиля, отыскал на стоянке подготовленный для него не очень новый, но вполне приличный „Опель-Кадет“ и, стараясь не слишком разгоняться на известных немецких автобанах, двинулся в направлении Кельна…».

* * *

Несмотря на изрядное количество выпитого, Алексей совершенно не ощущал опьянения. Лишь нервное напряжение от поведанной Быковым истории, вызывало чувство тяжести и глухой боли в висках.

После долгого молчания Быков повернулся к Алексею, и устало закончил:

— Ладно, разливай, что осталось! Может, еще успею покемарить немного…

Он допил свой стакан, вышел в комнату, стянул, не развязывая, с шеи галстук, бросил его на стул и завалился прямо в рубашке и брюках на диван. Спустя минуту он уже спал. Алексей убрал со стола остатки нехитрой закуски и пустые бутылки и там, на кухне, за кофе и сигаретами просидел до семи утра…

* * *

«…предложенное мистером Лукасом сотрудничество, на первый взгляд, ничем особенным не отличалось. От Виктора требовалось ездить по всем, даже самым небольшим провинциальным городкам и поселкам и предлагать услуги компании ТТТ. Но, — и в этом заключалась та самая „изюминка“ несложного, на первый взгляд, поручения, — одновременно ему следовало интересоваться слухами и настроениями среди населения этих поселков, их отношением к официальным властям, к проводимым ими реформам. А заодно объяснять, что эти реформы направлены, в первую очередь, против тех, кто сам зарабатывает себе на жизнь, и приведут к тому, что все станут одинаково нищими. Фактически, ему поручалась роль агитатора в уже начатой против президента и его курса тайной войне. А в том, что это война, и что скоро она станет открытой, Морьентес убедился в первой же своей поездке в расположенный неподалеку небольшой горняцкий поселок. Повсюду стояли группы недовольных политикой правительства и президента людей, а над городом витали слухи о грядущих финансовых потрясениях и волнениях в столице. В одном из телеообращений президент открыто обвинил владельцев крупных иностранных банков и корпораций, пострадавших от национализации, в подготовке государственного переворота и финансовой блокаде страны. Появление на таком информационном фоне слухов о собранной одним из его сторонников и союзников генералом П. армии добровольцев, двигавшейся по направлению к столице и готовой с оружием в руках защищать президента, выглядело, по меньшей мере, малореально…