По нехоженой земле - [33]
Вечер проводим у свечи и примуса. В плохо растянутой палатке очень тесно, но скоро мы «утрясаемся», находим возможность готовить ужин, отдыхать и даже писать.
Снаружи продолжается низовая метель. Иногда показываются клочки чистого неба, две-три звезды, пробегает луч полярного сияния. Термометр показывает —15°.
После ужина расстилаем на снегу по оленьей шкуре. Поверх кладем спальные мешки. Это наши постели. Раздевшись, укладываемся спать. За тонкой парусиновой стенкой визгливо и злобно воет метель — как будто протестует против вторжения в ее владения.
2 октября 1930 г.
Спал крепко. Проснувшись, услышал посвистывание ветра.
Снаружи продолжалась метель. Собак не было видно. Они спали под толстым снежным одеялом. Над снегом были видны только полузанесенные ящики, сани замело совсем.
Разожгли примус, растопили снег, вскипятили чай и разогрели консервы. После завтрака не решаемся сразу покидать лагерь из опасения, что через километр снова придется разбивать его при еще худших условиях. Небо ясно, восток горит багровым пламенем, но сильный северо-восточный ветер густо метет снег на высоте человеческого роста. Собаки в таких условиях скоро откажутся тащить груженые сани. Мы хотим окончательно убедиться, что это не начало новой метели, а последние порывы бушевавшей ночью непогоды, и не покидаем палатки.
Только около десяти часов утра ветер начинает слабеть, и стена несущегося снега делается не столь плотной.
Откапываем сани и, снявшись с бивуака, начинаем новый рабочий день.
Мучительное предприятие! Скоро убеждаемся, что даже против ослабевшего ветра собаки недолго выдержат. Начинаем лавировать, точно под парусом. Отклоняемся от курса то вправо, то влево, с таким расчетом, чтобы ветер не бил в глаза собакам. Движемся медленно. За два часа прошли два с половиной километра по прямой.
Но ветер продолжает слабеть. Метель, наконец, прекращается. Собаки оживают. К полудню, перестав лавировать, направляем караван прямо на северо-восток.
Там на горизонте лежат огромные кучевые облака. Они неподвижны и создают полную иллюзию горной страны. Сначала подумали, что перед нами высокие горы Северной Земли, и принялись громко восторгаться их красотой. Но вот «горы» потеряли свои мягкие очертания, начали клубиться, оторвались от горизонта и, дробясь на отдельные клочья, медленно поплыли к югу. Мы смущены, но тут же забываем ошибку. Из-под уплывших облаков вырисовываются действительные берега и настоящие горы, хотя и значительно ниже исчезнувших. Видны две отдельные столовые возвышенности. Одна из них прямо на нашем курсе заканчивается высоким мысом. На него и решаем продолжать путь.
Слева от курса вырисовывается новый берег. Он кажется низким и идет почти параллельно нашему пути. Что-то уж очень много берегов! Мы теряемся в догадках. Что это? Неужели опять отдельные мелкие острова? Или мы идем глубоким заливом и перед нами все же сама Северная Земля? Курса упрямо не меняем.
Погода совсем выправилась. Полный штиль. Дорога тоже улучшилась. Только иногда попадаются участки голого, колючего, старого льда. Здесь приходится сдерживать собак, чтобы не изрезали лапы. Пока они бегут весело, и мы с каждым часом яснее видим таинственные берега.
В 16 часов делаем короткий привал. Даем собакам по куску мяса. Не разбивая палатки, под защитой саней разжигаем примус, растапливаем снег, разогреваем консервы. Бесконечное снежное поле служит скатертью. Охотник в шутку спрашивает, сколько можно было бы посадить гостей за этот стол. После обеда снова вперед— без приключений и каких-либо трудностей.
Закат удивительно хорош. Огромный багровый диск солнца медленно плывет низко над горизонтом. На западе ни одного облачка. Небо пылает всеми переливами красного цвета — от густо-бордового до нежнейшего розового. В зените господствует теплый фиолетовый оттенок. Редкие кучевые облака на севере и северо-востоке то кажутся перламутровыми, то теряют блеск и напоминают причудливые матовые узоры на старом китайском фарфоре. Позади — наш след, бесконечной сине-фиолетовой лентой уходящий далеко-далеко, прямо к нависшему над горизонтом солнцу, а впереди — розовый снег, по которому скользят густо-фиолетовые тени собак. Мыс вырисовывается все отчетливее. Сейчас он кажется лиловым на фиолетовом бархате неба. Поразительные краски! Такие можно видеть только в Арктике. Голова кружится от богатства их оттенков и неожиданных контрастов. В морозном воздухе звонко раздаются наши голоса. Картина фантастическая. Реальна только одна наша маленькая группа, затерявшаяся во льдах.
Мы опять обманулись. Благодаря необычайной чистоте воздуха мыс кажется совсем близко. А наше общее желание поскорее достигнуть его еще больше сокращает расстояние. Во время привала, внимательно всмотревшись, мы определили, что идти осталось 16—17 километров. После этого мы прошли 10 километров, а мыс все в том же отдалении. Слева, на севере, по-прежнему тянется низкий берег.
К вечеру краски тускнеют. Сгущаются сумерки. Появляются вспышки полярного сияния. Делаем привал. За день прошли 23,6 километра. Мы довольны. Палатка кажется уютнее, и даже как-то бодрее шумит примус.
В книге известного полярного исследователя Г. А. Ушакова, написанной на основе дневниковых записей, отражены первые годы (1927–1929) освоения острова Врангеля. Это рассказ о первых поселенцах острова, о мужественных людях, сознательно избравших трудную судьбу первопроходцев.Книга содержит сведения о природе острова Врангеля, о быте и культуре эскимосов в первые годы Советской власти, о их приобщении к новой жизни.
Из предисловия:«Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте в мире. И необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький клочок земли, только что открытый среди полярных льдов на половине восьмидесятого градуса северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто не могли бы здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой складки, выступавший из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся из воды спину кита.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Его уникальный голос много лет был и остается визитной карточкой музыкального коллектива, которым долгое время руководил Владимир Мулявин, песни в его исполнении давно уже стали хитами, известными во всем мире. Леонид Борткевич (это имя хорошо известно меломанам и любителям музыки) — солист ансамбля «Песняры», а с 2003 года — музыкальный руководитель легендарного белорусского коллектива — в своей книге расскажет о самом сокровенном из личной жизни и творческой деятельности. О дружбе и сотрудничестве с выдающимся музыкантом Владимиром Мулявиным, о любви и отношениях со своей супругой и матерью долгожданного сына, легендой советской гимнастики Ольгой Корбут, об уникальности и самобытности «Песняров» вы узнаете со страниц этой книги из первых уст.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.