Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте мира.
И необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький
клочок земли, только что открытый среди полярных льдов почти на восьмидесятом
градусе северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто
не могли бы здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой
складки, выступавший из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и
напоминал высунувшуюся из воды спину кита. Впервые вступив на его обледеневшую,
скользкую поверхность, мы невольно шли осторожной походкой, будто под
ногами и в самом деле лежал кит, готовый каждую минуту погрузиться в холодную
пучину.
Потом завыл ветер, небо покрылось серо-свинцовыми облаками, повалил снег — над
клочком земли заметалась полярная метель...
Над Москвой в этот день по-летнему сияло солнце, и в цветочных киосках яркие
соцветия гладиолусов и флоксов соперничали с только что появившимися цветами
осени — георгинами и астрами. А островок был уже покрыт пышным ковром свежего
снега. Местами нога погружалась в него по колено. Только кое-где небольшие
бугорки щетинились буро-рыжими обломками камня. И, конечно, вокруг ни кустика,
ни цветочка, ни былинки. Лишь тонкая пленка лишайников, точно сыпью, покрывала
некоторые камни, да изредка под снегом можно было найти жесткие пучки
полярных мхов.
С юго-запада к островку примыкал ледяной припай, а с северо-востока лежали
невзломанные льды. В этом направлении, километрах в полутора, виднелась другая
узенькая полоска земли, а за ней опять шли льды — белые, строгие, неподвижные,
без единого разводья вплоть до горизонта.
Только на маленьком участке у юго-восточной оконечности нашего островка к
берегу подходила открытая вода. Еле заметная зыбь, катившаяся из Карского моря,
медленно покачивала редкие обломки торосов. Зеленовато-серые воды казались
живыми и резко контрастировали с застывшей картиной острова и окружавших его
льдов.
Так выглядел безымянный островок 30 августа, когда мы прощались с людьми.
Открыт он был за неделю до описываемых событий.
Перед этим мы посетили Новую Землю, побывали на Земле Франца-Иосифа, снова
зашли на Новую Землю, запаслись здесь углем, потом пересекли Карское море и
надеялись подойти к Северной Земле. Но Арктика крепко защищала этот, тогда еще
таинственный уголок нашей планеты. Тяжелые льды не один раз останавливали
«Седова» уже в центральной части Карского моря. А при подходе к району
предполагаемых западных берегов Северной Земли льды встали на пути ледокола
непреодолимой преградой. Наша попытка пробиться к берегам, еще не знавшим
человека, не увенчалась успехом.
Мы даже не были уверены, что вошли в пределы их видимости. 22 августа, в яркий
солнечный день, при очень сильной рефракции[1], мы заметили на востоке что-то похожее на землю.
Это «что-то» напоминало высокую ледяную стену. Мираж изменял ее ежеминутно: то
поднимал на сотни метров, то совершенно скрывал из виду. Желание увидеть
берега, еще неизвестные человеку, держало в напряжении весь состав экспедиции.
Все, начиная от кочегаров и машинистов, то и дело выскакивавших из недр
корабля, и кончая руководителями экспедиции, толпились на палубе. Особенно
нетерпеливые поднимались на ванты, лезли, вопреки судовым правилам, на
капитанский мостик, хватались за бинокли и, не отрываясь, следили за
причудливой игрой рефракции, спорили, но в конце концов все же никто не был
уверен, что действительно видит землю. Неподвижные, мощные льды
преградили путь к этому видению. Да и само оно словно растаяло, как только
исчезли условия, благоприятствующие необычной рефракции.
Надо было искать подходы к Северной Земле в другом месте. Или по крайней мере
найти поблизости от нее какой-нибудь кусочек суши.
«Седов» взял курс вдоль кромки льдов на север. Через несколько часов мы увидели
небольшой остров (теперь о. Длинный) с круглыми, мягкими очертаниями
поверхности, с обрывистым западным и отлогим южным берегом. При отсутствии
другой суши здесь можно было бы высадиться, чтобы потом, уже на собаках,
продвигаться к таинственной земле. Однако льды не допустили и к этому острову.
«Седов» направился дальше к северу.
Вечером экспедиция наткнулась на группу островов, носящую теперь имя энтузиаста
Арктики Г. Я. Седова. Узкими лентами, шириной от нескольких десятков до 250—300
метров, они вытянулись с юго-востока на северо-запад. К одному из них на
протяжении нескольких сот метров подходила открытая вода. Берег здесь
заканчивался маленькой галечной косой, удобной для выгрузки.
Доступный клочок суши был найден. Надо было решать вопрос о высадке. Все
прекрасно понимали, что островок — не идеальное место для создания базы
экспедиции. Северная Земля, которую мы должны были исследовать, лежала где-то
на востоке. Расстояние до ее берегов и условия достижения их на собаках
оставались неизвестными. Даже при доступности пути перебазирование с
острова на Землю должно было потребовать много усилий. К тому же и сам
островок, пригодный для высадки, казался неприветливым и неуютным даже для
здешних мест. Источника пресной
