По метеоусловиям Таймыра - [45]

– Это вас Костюков надоумил ко мне прийти? – перебил Ладов.

– Я сегодня Илью Герасимовича не видел, но вы угадали, о цели вашей командировки от него знаю. Мы ведь с ним тоже сокурсники. – Сорокин усмехнулся. – А студенческое братство – на всю жизнь.

– У вас всё?

Сорокин встал и неторопливо прошёл к шифоньеру.

– Я вижу, вы меня неверно поняли. Склочником я никогда не был и не собираюсь им прослыть. Подумайте, мне-то какая выгода от того, останется Солонецкий или его снимут? Но сейчас требования к руководителю, сами знаете, не то что прежде… Моральный облик, он ведь тоже людей мобилизует…

– Вы всё это письменно изложите. И завтра занесите мне, – сказал Ладов.

Сорокин окинул его долгим взглядом, снял с плечиков полушубок.

– Кстати, и главного инженера он, так сказать, сбил с праведного пути…

– Кузьмин тоже охотник?

Сорокин понимающе улыбнулся.

– В каком-то смысле… Юрий Иванович проявил заботу, по вечерам отправляет к нему официантку из ресторана. С ужином.

– А откуда вам это известно?

Сорокин осуждающе покачал головой:

– Александр Иванович…

– Ну хорошо. Об этом тоже напишите.

Сорокин шагнул к двери, но вдруг обернулся и вкрадчиво произнёс:

– Запаздывает ваша гостья, Александр Иванович…

И Ладов не нашёлся, что ответить.

– Передайте поклон Феликсу Петровичу…

– А вы черканите ему пару строк.

– Действительно, так и сделаю… если не заверчусь.

Ладов закрыл за ним дверь.

Прошёлся по комнате, скользнул взглядом по разложенным свёрткам. Хотел вернуть Сорокина, но в коридоре было уже пусто.

Прошёл к столику дежурной, облокотился на стойку, подождал, пока Ольга Павловна поднимет глаза.

– Скрасьте мой одинокий печальный вечер…

– Волчье состояние? – В её голосе прозвучала ирония.

– А вы запомнили.

– Меня всегда интересовали принципы сильных мужчин.

– Увы, даже самый сильный мужчина всегда слабее самой слабой женщины.

– О, это я знаю! – Она усмехнулась. – И всё же ничем не могу вам помочь.

– У вас изменилось отношение ко мне?

– Изменилось.

Ладов помолчал.

– Я огорчён, – признался он. – Мне сегодня очень хотелось с вами поговорить.

…Он вернулся в номер.

Сел за стол, выпил коньяку. Пододвинул телефон, но позвонить Соловецкому не успел. В дверь негромко постучали, и он раздражённо бросил:

– Войдите!

Вошла Ольга Павловна. Словно не замечая его растерянности, присела на диван.

– Что же вы не угощаете? – произнесла она.

– Простите…

Ладов засуетился, налил вина, стал предлагать разложенные на столе деликатесы.

Ольга Павловна с улыбкой наблюдала за ним.

– Вы единственный человек, с которым я хотел бы быть откровенным, – сказал Ладов. Пересел в кресло напротив неё. – Давайте поговорим с вами о любви, а не о делах.

– Значит, вам дорого не моё отношение к вам, а ваше ко мне.

Эта женщина была умна, и Ладов не стал продолжать игру.

– Вы меня волнуете как женщина.

– Цинично, но честно. – Ольга Павловна усмехнулась. – И мне можно откровенно?

– Как хотите… Но прежде давайте выпьем…

– Я на работе, – сказала она. – А вы выпейте.

– А мне можно, я закончил свою работу… За вас…

Ладов выпил.

Ольга Павловна улыбнулась:

– Откровенность отталкивает только нечестных людей. Честным она не мешает… Но ведь вы не хотите моей откровенности…

– Вот как?.. Почему вы так думаете?

– Потому что я скажу вам неприятное…

– Какая интересная беседа… – Ладова обидели её слова, настроение испортилось, он начинал разочаровываться в Ольге Павловне. – Хорошо, я буду откровенен. Вы пришли сейчас, потому что вас послал начальник строительства?

Она удивлённо посмотрела на него.

– При чём здесь он?

– Но ведь вы с ним… Вы ведь знакомы и довольно близко…

Он ожидал, что она сейчас произнесёт «нет» и всё встанет на свои места. Но Ольга Павловна поймала его взгляд, долго смотрела с какой-то потаённой печалью, и он не выдержал, отвёл свой.

– Я надеялась, что вы не скажете этого… Но вы сказали… Именно поэтому изменилось моё отношение к вам… Не жалеете теперь, что объяснялись в любви?

– В любви?.. Ну что вы. – Ладов медленно развернул шоколадку. Надежды на приятный вечер не оправдались, и теперь ему хотелось обидеть, даже унизить сидящую напротив женщину. – В симпатии, только в симпатии… Вам к лицу злость, хотя она делает вас некрасивой и отталкивает… Такой вы, наверное, нравитесь только Солонецкому.

Ольга Павловна поднялась, окинула Ладова снисходительным взглядом.

– Вам это важно знать?

– Значит, вы его любовница, – со вздохом сожаления констатировал Ладов. – Вот так Солонецкий, – хихикнул вдруг он. – То-то Ирина…

Он запнулся.

– Я люблю его, – сказала Ольга Павловна. – Но думаю, вы этого не поймёте…

И вышла.

Затихли её шаги, а Ладов всё стоял посреди комнаты, приходя в себя от услышанного.

Глава 8

Ночью началась метель – первая весть длинной северной зимы. За несколько часов она набросала сугробы, перемела дороги. Запланированная Кузьминым поездка по трассе ЛЭП срывалась. Но утром по рации с ЛЭП передали, что кончилось горючее, а бензовоз из-за заносов не может выехать в посёлок. Надо было отправлять вездеход, и Кузьмин воспользовался оказией.

Расторгуев, пересевший на вездеход вместо заболевшего водителя, к десяти часам уже загрузился и заехал за главным инженером. На выезде из посёлка в стелющемся над землей снежном тумане он чуть не наехал на человека в малице и оленьих унтах, с охотничьими, обитыми камусом лыжами на плече. Ни рычащий вездеход, ни ругань Расторгуева, казалось, он не заметил, только взглянул через стекло на водителя и неторопливо пошёл дальше.