По делам их - [62]

— Отто Рицлер, верно? — с ходу начал Курт, остановившись всего в паре шагов от переписчика, и укоризненно покачал головой, не дав тому ответить «да»: — Что же столь неучтиво?

— Я… — голос у парня оказался тонкий, как у девицы, и столь же тонкие нервные руки вцепились одна в другую, стискивая пальцы в узел, — просто потерялся… Простите, я знаю, кто вы, но я думал — посторонние…

— Сюда ведь не воспрещен вход для студентов, а более кому же быть? Какие тут могут быть посторонние?

— Не знаю, простите…

— Ну, Бог с ним, — оборвал Курт, ухватив переписчика за локоть наподобие того, как минуту назад вцеплялся в него монашествующий в миру хранитель университетской мудрости; парень вяло дернул рукой, но откровенно вырываться не посмел. — Ты, я вижу, занят делом, посему не стану отрывать тебя от важной работы надолго — ответь на два-три моих вопроса, и я тебя оставлю… Ты ведь баварец, верно? — поинтересовался Курт почти дружелюбно, и Рицлер испуганно захлопал ресницами.

— Да… — нерешительно откликнулся он и торопливо уточнил: — А что?

— Ничего, что ты так испугался, — с улыбкой пожал плечами майстер инквизитор, ободряюще шлепнув его свободной ладонью по плечу. — Всего лишь желал отметить столь похвальное рвение к знаниям — явиться в Кельн, в такую даль… Часто тебя донимают просьбами переписать что-то?

Локоть в его пальцах стал словно бы каменным; лицо же переписчика сейчас являло собою академически безупречный пример лжеца, преподаваемый будущим инквизиторам наставниками: «взгляд излишне прямой, ибо лжец в миг неправды вспоминает, что говорящий истину не прячет взгляда, а поскольку человек не примечает за собою, как долженствует держать себя в обычном разговоре, то ему и кажется, что сие означает глядеть прямо в глаза вопрошающего». Сейчас Рицлер именно так себя и вел — принуждая взгляд не ускользать в сторону и вместе с тем не имея силы воли выдержать взгляд встречный, пряча глаза и тут же норовя обернуть их к собеседнику; понимая при том, что его напряженность заметна, он нервничал еще более, оттого с еще большим усердием и безуспешностью стремясь не отвращать взгляда.

— Случается… — пробормотал Рицлер с неуместной улыбкой, явно силясь сообразить, что успел поведать господину следователю библиотекарь, что это может обозначать и что вышеупомянутый следователь мог в свете этого заподозрить.

— Ты тут один переписчик, ведь так?

— Да, майстер… — запнувшись, Рицлер подождал несколько времени, не подскажут ли ему имени, каковое он то ли не успел еще узнать, то ли запамятовал; не дождавшись, он выдавил, с усилием соединяя звуки: — инквизитор… Я один. Больше нет.

— Устаешь, верно? — сострадание в голосе Курта было столь нелицемерным, что, наверное, сам себе был готов поверить; вновь не позволив переписчику ответить, он продолжил: — Ты будущий богослов, мне сказали?

— Да, я… — не зная, на какой вопрос ответить первый, пробормотал тот, бегая глазами по стене напротив себя, и разъяснил с все возрастающей неловкостью: — Друг нашей семьи священник, я с детства чувствовал Писания, вот и решил, что… Какая может быть причина лучше для учения, кроме познания Слова Господня…

— И то верно. Много получаешь за переписи?

— Что, простите? — едва слышно переспросил переписчик, и Курт пояснил, чувствуя, что напал на след, и теперь, подобно псу, замершему в стойке, опасался сделать неверное движение, дабы не спугнуть настороженную дичь; в голове он прогонял судорожно десятки вопросов, напрямую в тему или вовсе сторонних, избирая, какие именно стоит задать первыми, а какие не следует озвучивать еще вовсе, с тем чтобы не утратить столь внезапно возникшей связи:

— Студенты, для которых ты делаешь выписки из библиотечных трудов — не скупятся оплатить твои старания, или они по большей части скряги?

— Хватает, — поспешно возразил Рицлер.

— На что? — уточнил Курт, и тот оторопело передернул плечами:

— Как — на что… чтоб жить… и вообще… Я по долгу своей учебы все предпочтительно на книги трачусь; они дороги…

— Неужто в университетской библиотеке нет того, что тебе нужно? Вот уж не подумал бы.

— Есть, конечно, есть, — согласился тот, — однако же когда книга во владении, это много сподручнее, да и не о всех трудах, что здесь наличествуют, известно; каталога нет.

— Это любопытно, — усомнился Курт, скосившись через плечо на дверь, за которой простерся зал с рядами высоких шкафов. — Как же так, никто до сей поры этим не озаботился?

— Был каталог, — несколько смущенно пояснил Рицлер. — Однако же прошлого библиотекаря вкупе с помощником… я прошу прощения… Инквизиция сожгла лет тридцать назад. Вместе с книгами, что у них отыскали. Ну… и каталоги попали под горячую руку… простите…

— Н-да, — услышав не удержавшийся смешок Бруно за спиной, вздохнул Курт, на миг сам будучи в полушаге от того, чтобы засмеяться. — Тут впору мне приносить извинения… Так что же — за тридцать лет так никто и не занялся собиранием нового перечня?

Рицлер вздохнул тоже, вновь отвратив взгляд в угол, и неуклюже усмехнулся.

— Больно много здесь что переписывать… Помощников мне нет, а у Михеля уж не те глаза, он тут скорее вроде сторожа; кое-что в его памяти осталось, но все это надо приводить к системе, и работы здесь не на один год… Вряд ли вы разыщете того, кто знает о всех книгах на этих полках, майстер инквизитор; я даже не представляю, что здесь может очутиться…