По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - [8]

Я забеспокоилась. Представила себе, как в институт приходит бумага на английском и фотокопия диплома. Кому она там нужна – разбираться с ней? Кто захочет возиться с переводом? И когда до этого дойдут руки? Главное – непонятно, допустят ли меня к экзамену, если из института не ответят?

Иду в приемную ректора. Все заграничные письма приходят сюда. Познакомилась с секретарем. Объяснила, что и откуда должно прийти. И стала ходить к ней каждый день, как на работу. Письма не было. Через две недели ходить надоело. Попросила позвонить, когда придет. Звонка тоже не было.

Многократно перечитываю информационный буклет. Наконец понимаю, что на допуск к экзамену это не влияет. Через два месяца мне звонят из учебной части. Какое-то письмо с Украины, адресовано вроде бы мне. Пришло давно, они не знали, что с ним делать, пока оно случайно не попалось на глаза знакомой преподавательнице.

Бегу. Письмо из Луганского мединститута! Туда, в бывший Ворошиловград, американцы и направили свой запрос вместо Волгограда, перепутав несколько букв в названии города. Пока в Луганске разобрались. Пока переслали… еще спасибо, что переслали.

Снова к декану.

– Подпишите, пожалуйста, вот здесь.

Декан не знает английского.

– За что это я подписываюсь? – интересуется он.

– Вы удостоверяете, что я действительно окончила этот институт, а это – действительно фотокопия моего диплома.

Декан удивлен. Он же мне такое уже подписывал.

– Они теперь хотят, чтобы вы подписали независимо от меня, – объясняю я. – Это письмо вообще не должно было попасть в мои руки. Вдруг я подделала ту вашу подпись.

Подписано. Печать. Штамп. Отправлено.

Приходит новая бумага. Их не устраивает перевод диплома. Я отдавала переводить в «Интурист». Ладно, теперь отдам в Торгово-промышленную палату.

Тем временем уже подкралась весна, и я поняла, что не успеваю. Правда, пропала проблема перевода – втянулась. Но на каждый месяц приходилось планировать уже не один, а два предмета. Я перестала ходить в гости и приглашать к себе.

– Отдавай дежурства, – сказал мой семидесятилетний папа, – слава Богу, я пока могу тебя прокормить.

Коллеги расхватывали мои дежурства с готовностью и завистью: все считали, что отдавать другим столько денег можно только при больших побочных заработках. Думали, что я беру очень выгодные переводы на дом. Я поддерживала эту версию, она позволяла мне таскать на работу английские книжки и конспекты на смеси английского с русским. Свою затею я старалась не афишировать: мало ли чем еще кончится, а злорадства вокруг достаточно.

Среди Людмилиных учебников были книжки, предназначенные для самопроверки: сборники вопросов с разбором ответов. Они приводили в отчаяние. Обнаружив, что я правильно отвечаю только на две трети вопросов, связанных с кардиологией – это после десяти лет работы кардиологом – я обиделась на авторов, и перестала их читать.

В конце мая цейтнот стал диким. Разумеется, именно в это время стали возникать из небытия старые знакомые, с которыми я не виделась по 10–15 лет и которым приспичило общаться именно сейчас. Надо было оформлять отпуск, брать билеты. Последние дни я повторяла по одному предмету в день. Анатомию прошла за один день, в первый и последний раз. Генетику не прошла вообще – не было учебника.

Будапешт

И все-таки мы поехали. Поезд Волгоград – Москва. Я на верхней полке с конспектами, Лера на нижней – брать на себя соседей.

– Ты, конечно, не сдашь, – сказал на прощание папа, – но хоть посмотришь, что к чему.

До Москвы все было хорошо. Обычная дорога в столицу: день и вечер едешь через степь, утром начинаются леса, луга, речки. Переехали с Павелецкого на Киевский, вещи – в камеру хранения, сами – к расписанию. И правильно сделали: наш поезд отходил на час позже, чем было указано в билетах. Хорошо, что не раньше.

Прошли по центру. Пекло страшное, воскресенье, все закрыто, людей мало. Все, кто мог, сбежали за город, остальные сидят по домам. Помочили ноги в Чистых Прудах. Тени не найти. Сварились совершенно, нашли спасение в Макдональдсе – кондиционер и фанта со льдом.

Еле дождались вечера. В поезде у нас в соседях оказались два физика, ехавшие на конференцию. Сначала мы обрадовались, но рано. Один из них был из тех мужчин, которые, как грудные дети, требуют внимания все время, когда не спят. Он рассказывал, хвастался, сыпал байками и анекдотами, задавал вопросы и ждал полной эмоциональной отдачи. С повторением было покончено.

На следующий день начались границы и таможни. Пограничный город Брянск. Пограничный город Конотоп. Украина, толпа людей на перроне в шесть часов утра, протягивающих к вагонам московского поезда клубнику, хлеб, водку, зелень, вареную картошку, мороженое, сигареты, жареных кур, куски домашнего пирога. В глазах надежда: купите! Пограничный город Чоп. Украинский паспортный контроль: покажите ваши приглашения. У нас нет приглашений, нам надо купить ваучеры. Пожалуйста, это на вокзале.

Идем на вокзал. Минут двадцать пытаемся узнать что-нибудь про ваучеры. Наконец, кто-то подсказывает, что надо обратиться в туристическое бюро. Покупаем их за 5 долларов. Пограничный город Захонь, венгерский паспортный контроль. Ваучерами никто не поинтересовался.