Плюсквамфутурум - [52]

— И скажу, — угрюмо проворчал багряный опричник.

Тем временем, министр иностранных дел обратился ко мне, выглядывая из-за опричного плеча:

— Рад встрече. Нам пора отправляться в путь, господин государственный советник второго класса.

Похоже, тот факт, что я был объявлен во всероссийский розыск, нисколько не мешал мне подниматься по карьерной лестнице. Неожиданно в разговор вступил и генерал с двумя гвоздиками.

— Вязьма с этого утра объявлена зоной контртеррористической операции. Здесь опасно. Давайте вы не будете мешать нам, а не то убедитесь, что мы тоже умеем стрелять.

— Вы угрожаете мне? — уточнил министр, поправляя очки.

— Я предлагаю гражданским лицам покинуть зону потенциальных огневых действий, — холодно ответил генерал с двумя гвоздиками.

— Вы не из батальона «Джигит», — сказал министр. — Есть вещи, которые вам делать не позволено.

— А им, значит, позволено, — сказал опричный генерал.

— А им позволено.

— Значит, им позволено, — повторил за ним каким-то провокационным тоном генерал с гвоздиками и повернулся к танкисту:

— Полковник, подгони танковую роту на перрон. Это приказ.

— Товарищ генерал-лейтенант, — смущённо сказал танкист, опуская взгляд, — танки ещё на подходе к Смоленску. Отстали. Не смогли реквизировать топливо у населения по причине его отсутствия…

— А на чём вы приехали сюда? — недоумённо спросил генерал с гвоздиками.

— Я с мотострелковой ротой на БТРах, — так же смущённо продолжил танкист. — Там расход горючего меньше…

— Боевой офицер… — с презрением бросил пару ругательств тайный полицейский. — Без танков. Хорошо хоть лампасы надел. Того и гляди, к нам сюда придут судебные приставы и начнут описывать поезд.

Опричник шумно втянул воздух. Цвет его лица был настолько рдеющим, что казалось, сейчас вместо приставов придут пожарники и выпишут ему штраф за нарушение пожарной безопасности.

— Значит, так, — резко сказал он. — Я забираю арестованного с собой. Если хоть кто-то встанет у меня на пути, я его лично укатаю в пол этого вагона и скажу, что так и было. Все меня поняли?

— Вы переходите границы, — надвигаясь, заявил генерал с гвоздиками. Мне не понравилось, как сжимаются его кулаки. — Я здесь не от Минздрава и предупреждать не буду.

Я чуть отодвинулся в сторону, чтобы оказаться подальше от конфликта силовых структур. Гроза уже казалась неминуемой, как вдруг снова стукнула дверь. Министр иностранных дел обомлел, глядя на вошедших. В общем-то, удивились мы все.

К нам снова пожаловал фельд-атаман, на сей раз вооруженный нагайкой, волочащейся за ним по полу. С ним была женщина в чёрном монашеском одеянии, сжимающая в руках небольшой газовый баллон. Последним в вагон-ресторан вошёл плотный мужчина с воловьей шеей и выбритой до синевы головой. В руках он держал толстый резиновый шланг; на его кожаной куртке был вышит девиз черносотенного толка. Лет шестьдесят назад такой мужчина мог бы носить малиновый пиджак и золотую цепь, что было бы внушительнее.

Патриотическая троица (как-никак, здесь были старый патриот, молодой патриот и патриотический представитель духовенства), построившись клином, пошла в атаку.

— Братья! — провозгласила женщина в чёрном удивительно жёстким голосом. — В этот тяжёлый час, когда духовным скрепам нашего отечества угрожает опасность, неужели мы должны схватываться друг с другом в смертельной битве? Этот человек, — ее сухой перст указал на меня, — есть посланник диавольских сил, направленный сюда самим адом. В себе он везёт люциферианскую искру, что сожжёт нашу стабильность, точно карточный домик! Его отправил к нам враг рода человеческого, чтобы искусить вас и ввергнуть в грех гордыни. Вступать в битву с ним без помощи церкви — значит обречь себя на поражение и вечные адские муки! Помните о спасении бессмертной души! Покайтесь, смиритесь и отдайте его нам, чтобы мы могли спасти ваши души от погибели, ибо я — молот Господень, который сокрушает всех, кто не хочет с нами делиться!

Вопреки ожиданиям, душеспасительная проповедь не оказала должного воздействия. Опричник, потерявший от гнева дар речи, светился, как рубин в сокровищнице индийского раджи. Представители вооружённых сил мрачно глядели по сторонам. Тайный полицейский смотрел на новоприбывших так удивлённо, будто те въехали в вагон на трёхколёсных велосипедах, жонглируя теннисными мячиками. Полицейский внутренних дел робко забился в угол между столиками, стараясь не привлекать к себе внимания. Что же до министра иностранных дел, то на его лице застыло удивительно возвышенное выражение, будто он пытался вспомнить какое-то особо непристойное ругательство на языке суахили и прокомментировать им нелёгкое положение русскоговорящих в Тимбукту.

— Сестра, — напряжённо собрав остатки вежливости, сказал тайный полицейский, — не мешайте нам воздавать кесарю кесарево, а не то я лично отлучу вас от бюджета!..

В беседу вступил мужчина с резиновым шлангом в руках.

— Слышь, друг, — несколько панибратски заявил он, глядя исподлобья. — Давай ты не будешь так говорить, а? Ты сейчас оскорбляешь церковь. Давай мы сейчас выйдем из вагона, и я тебе популярно всё объясню.