Плюсквамфутурум - [44]

С моей стороны это было уже действительно жестоко. Пробормотав себе под нос какое-то извинение, я торопливо вышел.

Когда я наконец вернулся в своё купе, то увидел, что меня на полу ждут знакомые белые тапки с гербом. Моя ветровка висела на крючке. На столе лежал билет с золотым тиснением. Постель уже была расстелена. Похоже, что ключи от моего купе имелись не только у меня.

Я открыл окно и с жадностью вдохнул холодный, уже ноябрьский воздух. Протиснуться наружу не удалось бы никоим образом, но у меня ещё оставалась возможность хотя бы дышать свежестью.

С превеликим наслаждением я скинул ботинки. Бархат ковра на полу приятно охлаждал уставшие за день ноги. Повернув щеколду на двери, я устроился поудобнее на мягкой полке. Спать почему-то не хотелось.

Вспомнив, что у меня в сумке лежит газета, я решил просмотреть её Прямо под заголовком «Российская государственная газета» крупный шрифт извещал, что все сведения, изложенные в газете, составляют государственную тайну третьей категории. Лицам, не имеющим соответствующей группы допуска, категорически запрещалось знакомиться с изложенными здесь материалами. Для сомневающихся имелась отсылка к неизвестной мне статье Уголовного кодекса, где в скобках значилось зловещее «до пяти лет».

Подумав, я всё же решил читать дальше, надеясь, что я, как государственный советник второго класса и третьего отделения канцелярии президента, всё же обладаю нужным допуском. К тому же, сказал я себе, раз эта газета лежит в свободном доступе, то видимо, читать её не возбраняется всем пассажирам правительственного поезда.

Эта газета значительно отличалась от прочитанных мною ранее. В материалах чувствовалась какая-то честность.

Главной темой первой полосы были недавние выборы в регионах. Выборы прошли замечательно, за исключением того, что на них никто не пришёл. Жители Брянской, Волгоградской, Калининградской, Нижегородской и других областей отнеслись крайне халатно к выборам. Хуже всего было в Тверской области, где фактическая, а не «приписанная» явка составила всего два процента.

Полным ходом шло обсуждение налоговой реформы. Видные финансовые деятели утверждали, что от имеющегося двадцатипятипроцентного подоходного налога граждане уклоняются, просто работая «вчёрную». Преодолеть это затруднение планировалось с помощью новых акцизов, пошлин и сборов, избежать которых было значительно сложнее. Помимо этого, финансисты предлагали использовать автомобильный опыт и ввести обязательное страхование жизни, здоровья и жилья всех жителей России.

Целый разворот была посвящен своеобразному боксу по переписке между весьма высокопоставленными лицами. Дело заключалось в том, что вице-премьер по гражданскому надзору с большой гордостью недавно представил августейшему президенту программу поголовного вживления микрочипов всему населению России. Эти микрочипы, содержащие в себе сведения о федеральном номере носителя и его других данных, должны были значительно упростить надзор за общественной безопасностью. Президент всецело одобрил эту программу.

Следующая статья показывала, что жизнь чиновника в России нелегка. Так, трагедией закончился визит премьер-министра во Владимир. Правительственный кортеж во время поворота отклонился от маршрута движения на полметра, и машина застряла в яме, прикрытой картоном с нарисованным асфальтом. Пока вытаскивали автомобиль, премьер вышел наружу. По драматичному стечению обстоятельств в этот момент с трёх домов начали отваливаться листы бумаги с нарисованной кирпичной кладкой.

«Где же тот капремонт города, на который мы выделили вам деньги?» — поинтересовался премьер у градоначальника. Последний зарыдал, бессвязно повторяя слова «Госдеп США», «всюду вредители» и «зарубежные агенты влияния».

Подул ветер, и с одного из домов унесло крышу. В падении она сорвала огромный тент, закрывающий вид на две пятиэтажки, сгоревших ещё в прошлом году.

«Я жду вас через месяц в Кремль на Игру, — холодно сказал премьер. — И я сделаю все, чтобы именно вы достали из портфеля бумажку с крестиком».

Вслед за этой новостью шла большая статья, словно извлечённая из журнала «Домашний Умелец». Она начиналась со слов о том, как важно иметь чувство меры в оптимизации выделенных средств.

«Экономить на имитациях просто преступно. Вы можете оптимизировать в свой карман вплоть до девяноста процентов бюджета, — сообщал автор, — но при этом ваше положение будет шатким. Трагедия во Владимире служит ярким тому примером. Что стоило градоначальнику брать чуть меньше? Оставшейся в бюджете разницы вполне бы хватило на подсыпку шлака под асфальтокартон. Хватило бы и денег для надёжного крепления бумаги с рисунками кирпичной кладки. Мэр решил сэкономить и на этом, закрепив её на двусторонний скотч. Проделывать такую халтуру в ожидании приезда премьер-министра было очень рискованным шагом»

Далее шёл длинный ряд практических рекомендаций, которые позволяли за пару недель привести запущенный город в относительно приемлимый вид при помощи ДСП, кирпичей, краски и пенопласта.

Вслед за этим шли судебные новости. Российское правосудие столкнулось с непростым случаем: где-то на свадьбе в Москве семеро граждан Исламского Государства Северного Кавказа стреляли в воздух из автоматов Калашникова. Адвокаты ссылались на то, что это допускается федеральным законом «О защите народных традиций граждан ИГСК». Сторона обвинения возражала: фигуранты дела стреляли прямо на крыльце Измайловского ЗАГСа, а не на минимально предписанном расстоянии в пятьсот метров от ближайшего учреждения власти. Помимо этого, задержанные не имели при себе требуемой законом аптечки. Прокуратуре, требовавшей для нарушителей пятнадцать суток общественных работ, возражали сразу пять видных северокавказских политиков, обвиняя обвинителей в излишней и неправосудной строгости, за которой явно просматривалось неуважение к традиционным ценностям северокавказских народов. Один из высказывавшихся в ультимативной форме требовал, чтобы судьи немедленно принесли публичные извинения перед несправедливо оклеветанными жертвами российской юстиции, прозрачно намекая, что жители ИГСК могут стрелять не только в воздух. Другой же политик разразился впечатляющей по накалу эмоций обличительной речью. В пяти предложениях он смог употребить словосочетание «русский фашизм» целых семь раз; по всей видимости, в газете экономили на услугах литературного редактора.