Плотницкая готика - [59]
— Я тебя слышала, сказала она голосом жестким, как ладонь там на тёмном завороте в древесине — и не думаю что мистер, у мистера Маккэндлесса много дел я бы просто хотела чтобы ты вышел и не мешал…
— Нет но стой Биббс стой, в смысле где вообще сейчас Пол, потому что я только что из Калифорнии да? Значит кто-то врубает телевизор и внезапно там все эти малахольные уроды Пола. В смысле эта Билли Фикерт в чёрном платье будто скорбит только декольте у неё до промежности стоит с фотографией малыша который в лоне господнем, и в смысле чёрный амбал в форме раскатывает с песнями на инвалидной коляске и потом ещё тот урод, тот реднек кому Пол пытался сдать Лонгвью? тот преподобный Уде? В смысле утешает эту миссис Фикерт насчёт нутра иисусова жизни вечной и блин кажется что глотку докрасна дерёт в смысле его просто надо было слышать, типа орёт про посланцев Сатаны проникших во власть чтобы помешать его славной миссии и отправиться в темнейшую Африку омыть народ кровью Иисуса в смысле этот голос просто надо было слышать, типа орёт что марксизм есть типа инструмент Сатаны отца лжи и тут реально затихает и замедляется будто кладёт руку тебе прямо на загривок, помолимся за малыша…
— Билли пожалуйста это, всем плевать! Зачем…
— Нет-нет-нет, нет на самом деле миссис Бут мне интересно.
— Но что… она осеклась, внезапно покинутая там у косяка, — Пол даже не…
— Нет брось Биббс, в смысле Пол и заправляет этим цирком уродов разве нет? типа он у нас большой медиа-консультант и вся прочая хрень? В смысле Уде там просит всех включить фары и надеть пурпурную ленточку чтобы показать что они участвуют в большом крестовом походе против сил зла внедрившихся в правительство и в обычные церкви и в еврейский народ чтобы заставить его замолчать это же явно Пол, в смысле фары и ленточки да это явно сраный Пол с его липовой парадной саблей из кадетской школы и с коробкой с камнями и со всей его ненормальной дешевой южной хренью помолимся за малыша Уэйна, помолимся за Америку в смысле это же явно…
— Ну нет он, честное слово! Пол даже не, он знает о Библии и Сатане не больше чем ты о, о буддизме и, и… она набрала дыхания, словно чтобы унять прилившую к лицу краску — почему это должно быть интересно, почему мистеру Маккэндлессу должны быть интересны твои мысли о Поле это не, это просто не очень…
— Нет-нет я не имел в виду, простите миссис Бут… развеивая дым, — я имел в виду преподобного Уде. Преподобный Элтон Уде? Двух таких быть не может.
— Что, в смысле типа ты его знаешь?
— Как чуму, да. Однажды Господь свел нас в Смэковере.
— Блин прикол. Где-где?
— В Смэковере нет, нет о Смэковере не шутят. В Смэковере люди просыпаются по утрам и ложатся спать по вечерам до самого дня пока не умрут и не отправятся куда-то ещё, наверняка туда где всё так же как в Смэковере в два часа ночи уж поверьте, серьезнее не бывает, уж там их преподобный Уде омывает в крови где все эти книжонки, проклятые книжонки… Он схватил за шкирку ближайший мешок для мусора, разрывая, вырывая страницы, обрывки, фрагменты ландшафтов, береговых линий, цидульку из дешевой простеплеренной газетной бумаги синих и чёрных цветов карманного формата — вот, вот одна, от Бытия до Откровения всё сведено до десяти жалких страниц невежества и отвратительных карикатур, вот вам творение. В начале Бог создал небеса и землю кажется будто он тут кубики бросает, а вы говорите не играет в кости со вселенной.[114] Это маленькие комиксы о комикс-версии творения, Уде раздавал свою проклятую пачкотню по всему городу, вот… Он снова зарылся в мешок, — ещё один об эволюции ещё смешнее сам вручил мне целую пачку, взял меня под руку на ступенях здания суда и хотел чтобы я не сходя с места встал с ним на колени и покаялся, вот зачем Господь послал его в Смэковер сказал он где же эта проклятая…
— Блин типа Господь послал его в Смэковер но в смысле тебя-то кто послал, что…
— Меня? зарываясь глубже, доставая смятые снимки, сканирование, каким ранее она восхищалась как картиной, — эти самые силы зла во власти о которых ты говоришь, одна из стычек из-за равного времени преподавания эволюции и этой приглаженной книги Бытия которую они выдают за научный креационизм. Не может быть творения без творца, если сеть часы должен быть и часовщик у них на всё готов ответ, покажи им циркон с горы Наррайер в Австралии с возрастом в четыре миллиарда лет, покажи им ископаемые скелеты проконсула африканского с возрастом в восемнадцать миллионов лет только что обнаруженного на озере Виктория, который в самом деле может оказаться недостающим звеном и они скажут ладно, ничего страшного, если творец может создать рай и землю и весь расклад всего-то за шесть дней то явно смог бы создать вдобавок и очень интересную историю правильно? Показывают на миллиардолетние докембрийские скалы поверх известняка мелового периода чтобы опровергнуть геологическую хронологию и всё скопом лепят в свой потоп, вот тут в том же самом проклятом комиксе. И Бог истребил водой человеков на земле из-за развращения. И в живых остался только Ной и что было с ним в ковчеге и всё геологическое развитие укладывается в сорок дней дождя где же оно, где же… он уже наполовину опустошил мешок, — как теория эволюции промыла нам мозги но не может предъявить недостающее звено и они хватаются за пилтдаунскую мистификацию, человека из Небраски оказавшегося свиным зубом значит и недостающее звено это мистификация, эволюция сплошь мистификация и геология астрономия физика всё сплошь мистификация, в Библии ничего нет об ископаемых фрагментах в холмах Самбуру где страте пятнадцать миллионов лет, ничего об ископаемых костях из вулканического пепла в Афарском треугольнике с возрастом в три миллиона лет, ничего об ископаемых остатках людей на раскопках в разломе Грегори нет, если им было так нужно недостающее звено то оно стояло там прямо перед ними, горлопанило о силах тьмы.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.