Плотницкая готика - [42]
— Нет-нет-нет, нет там маленькие люди Лестер, Маленькие люди веселятся как кузнечики В лучах солнца, едва ли думая о Прошлом но никогда о будущем, и если они как-нибудь Уловят…[94]
— Смотри-ка. У тебя тут Библия.
— Глупо повторяя Безрассудства каждые тридцать лет; едят и смеются, Стонут в трудах, войнах и…
— Почему тут Библия. Вверх ногами. Почему она тут вверх ногами.
— Может споткнулась о Даути, почитай. Бери с собой и…
— Читал. Он достал и вернул правильно, — что за дело тебе до Библии? Нет тебе никакого дела до Библии.
— Вечно ты всё поправляешь да, раздалось из свежего колыхания дыма. — Что за дела у этой шляпы на кровати, что за дела у этой курицы в гостиной как твои дела с…
— Не заводи об этом.
— Сколько тебе было, тринадцать? когда тебя рукоположили? В двадцать подписался на двухлетнюю поездку в своем дешёвом костюмчике? Восстанавливать Десять колен Израилевых в треугольнике Луверо, готовить баганда ко Второму пришествию где-то в Миссури со своей мурой про Морония и золотые скрижали спрятанные в…[95]
— Я сказал не заводи! Мы, мы это слышали мы всё это уже слышали, те же самые оскорбления, как поносят, рвут и мечут…
— Нет-нет-нет, нет это же история Лестер, пятьсот лет истории, португальцы приплыли в Момбасу разграбили весь восточный берег, слоновая кость, медь, серебро, золотые шахты распространяли истинную веру в долине Замбези торгуя рабами всю дорогу? и весь проклятый кошмар одобрен папской буллой господи боже, вот это ты называешь иметь дело с Библией? Раз уж так интересно ковыряться в моих проклятых книжках поищи ещё одну, «Крещение царства Баконго в пятнадцатом столетии» почитай, бери с собой и почитай она где-то на следующей полке, как крестили Нзингу разодели в европейскую одежду преподавали манеры пока наконец он не смекнул что весь его проклятый народ скопом продают на плантации в Бразилии и они…
— Никогда не думал как выглядят твои лёгкие, Маккэндлесс? Ты глянь. Глянешь? Он обернулся потянуться через облако дыма щёлкнуть лампу без абажура, возвышающуюся над мусором в конце стола, убрал руку со свисающей чёрной паутиной — просто потрогай, пощупай, вот какие они на ощупь, вот как они выглядят… Гадость пристала к пальцам, и он пригнулся и отёр руку о короткую и полую переднюю ногу шкуры зебры. — Вроде какой-то врач говорил что тебе недолго осталось, на это мы и грешили когда потеряли тебя из виду но ты же всегда лучше знаешь верно, всегда умнее всех остальных они-то просто кузнечики, верно, как здесь… словно её и искал, достал книжку в жёлтой обложке — даже выглядит дешёвкой, даже название, даже это имя которое ты себе выдумал для издания.
— Имя как имя, правильно? Проверь в телефонном справочнике. Просто не моё.
— Заработал на ней?
— Не для того писал.
— Не об этом спросил. Она дрянная ты в курсе? Он хрустнул корешком, раскинул страницы — ковыряя в носу, ты послушай. Ковыряя в носу на заднем сиденье заляпанного грязью «мерседеса», Слайк ссутулился в темноте наблюдая как они несут тело обратно к это же я верно. Слайк, это якобы я? Ты ни разу не видел чтоб я ковырял в носу вот, вот единственное хорошее в начале этой главы где говорится что глупец гораздо опаснее, чем злодей, потому что злодей хоть иногда, но отдыхает, глупец же неутомим, знаешь почему хорошо? Потому что не ты написал, а почему это не ты написал.
— Потому что это написал Анатоль Франс ещё до твоего рождения, там же так и сказано правильно?
— Ты ни разу не видел чтоб я ковырял в носу. Это отвратительно, ты в курсе Маккэндлесс? Зачем ты назвал его Слайк. Зачем ты это написал.
— Мне было скучно.
— Да тебе всегда скучно. Тебе было скучно уже в первую нашу встречу, думал я это не прочту? Из Крукшенка ты здесь Риддла сделал, ты думал он Солант и все остальные не поймут кто это написал?
— Думаешь я вообще думал что они прочтут? у них же есть дела поважнее нет? Подделывать паспорта, прослушивать теле…
— Думаешь это не попало в его брифинги? Они же там всё читают, газетные комиксы всё даже такую макулатуру. Может они подумали ты пытаешься им отомстить.
— Думаешь стал бы я тратить…
— Может они думают что утечки идут через тебя.
— Какие утечки.
— Может они…
— Я спросил какие утечки. Можешь хоть раз сказать прямо?
— Я тебе никогда не врал, Маккэндлесс.
— Ты просто часто недоговаривал проклятую правду.
— Это другое.
— Другое? Как заморозка моего банковского счёта, кто приказал налоговой заморозить мой банковский счёт.
— Очень тонкая линия, не забыл? Очень тонкая линия между правдой и тем что происходит на самом деле, не забыл кто мне это сказал? Он отложил книгу и стоял, просматривал бумаги в резком свете лампы. — Не забыл? Мы же с тобой когда-то разговаривали, верно.
— Один проклятый раз ты наконец сказал прямо, каждый, каж, каж…
— Чудный кашель. Стал лучше чем когда я слышал в прошлый раз, ты что, тренировался? Как думаешь это тебе ни о чём не говорит?
— А может это ты мне кое-что скажешь. Не правду, не от тебя, нет-нет я довольствуюсь тем что произошло на самом деле, почему на меня внезапно насели из-за незаявленного дохода в этом году, ты же о нём знал сам и вручал. Крукшенк был твоим руководителем резидентуры в Матиди он знал, не мог не знать, а теперь вдруг не знает никто кроме налоговой.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).