Плохие новости - [17]

— Спасибо, Ирвин, — поблагодарил Фицрой практически без иронии.

— С этими ребятами оказалось не так просто, как с теми, что из Невады, — продолжил Ирвин. — Тем не менее, они живы, они знают об обмене, и, если мы их оставим в стороне от дела, когда информация появится в газетах и на телевидении, они могут создать нам проблемы.

— Как минимум, — подтвердил Фицрой.

— Вот. Если мы дадим им доступ к делу, рано или поздно они получат свою пулю в лоб.

— Ты уже пытался, — подколола его Перышко. — Той ночью, когда они работали.

— Мы их недооценили, — сказал Фицрой. — Боюсь, я вынужден это признать. Это полностью моя вина, и я…

— Ладно, ладно, — перебила его Перышко. — Я не собираюсь играть в игру «Кто облажался?». Значит, завтра мы с ними встретимся. Встречаемся тут?

— Почему бы и нет, — ответил Фицрой. — Это самый простой вариант.

— Я могу тут все заминировать, — сказал Ирвин. — Тогда сможем сразу же от них избавиться.

Перышко возмутилась:

— Что? Ты хочешь здесь все взорвать? Здесь все мои вещи!

— Нет, нет, нет, — переубедил ее Ирвин. — Не все взорвать. Маленький взрыв. Если все пойдет по плану, всего-то нужно будет отмыть кровь в некоторых местах.

— Только, чтобы мне не нужно было перетаскивать все вещи, — твердо заявила Перышко.

10

Утром Дортмундер прошел по Девятнадцатой улице, вышел на Третью авеню и остановился ждать на углу. На улице было полно пешеходов, а уже спустя три минуты внизу по Третьей авеню звуковая волна прижала пешеходов к краям тротуаров, образуя V-образный след, как на воде после моторной лодки. Дотмундер знал, что это был Тини. Он повернулся, ища глазами новенькую машину с номерами медработника.

Энди Келп всегда брал докторские машины, когда речь шла о путешествии. По его теории, доктора, часто соприкасающиеся с намеками смерти, всегда стараются компенсировать это в материальном плане, включая хорошие машины. «Я доверяю врачам, — часто говорил Келп, — когда речь идет о выборе машины».

Не увидев ни Вольво, ни Линкольн с медицинскими номерами, Дортмундер обернулся и увидел Тини. Он был одет в огромное серо-оливковое шерстяное пальто, которое делало его похожим на целый взвод во время первой мировой. Но что это за розовые нейлоновые ремни, идущие через плечи к подмышкам?

Тини остановился напротив Дортмундера и кивнул ему:

— Что скажешь?

— Я хочу сказать, — ответил Дортмундер, — что люди, с которыми мы встречаемся, не знают моей фамилии.

— Понял, — сказал Тини. — От меня они ее не услышат.

— Спасибо, Тини. Что за ремни?

Тини обернулся. На нем был милый розовый нейлоновый рюкзачок, достаточно большой для двух грейпфрутов, но маленький для тыквы, модный аксессуар для большинства людей, но на большом серо-оливковом шерстяном пальто он выглядел нелепо, он выглядел, как прыщ. Многие мужчины постеснялись бы, появится в таком виде, но Тини было все равно.

Дав Дортмундеру возможность оценить это зрелище, Тини повернулся и сказал:

— Кто-то оставил его в лобби у Джейси где-то, год назад и не пришел за ним…

— Тогда понятно.

— … поэтому я забрал его и кинул в шкаф. Однажды он мог пригодится.

— Тини, но почему именно сегодня?

— Не хотел, чтобы граната торчала из кармана.

— Ясно, — ответил Дортмундер.

Тини посмотрел поверх него и сказал:

— А вот и доктор.

Когда Дортмундер обернулся, он увидел приближающуюся с третьей авеню большой внедорожник Гранд Чероки Ларедо, имя которого было недостаточно внушительным для такого авто. Машина была вишневого цвета, с огромными черными рифлеными шинами и, конечно же, с медицинскими номерами, а бампер был оклеен стикерами с рекомендациями проявлять заботу о хрупких ресурсах нашей планеты.

— Теперь, — прогрохотал голос Тини, — это что-то вроде моей машины.

— Ага, — согласился Дортмундер.

Келп за рулем сиял, как рождественское утро. Он остановился на обочине, Дортмундер открыл переднюю дверь, а Тини заднюю.

— Не споткнись о ступеньку, — предупредил его Келп.

Тини снял свой маленький рюкзачок и швырнул его на сидение; он отскочил и упал на пол. Потом Тини забрался на сидение сам, а Дортмундер сел рядом с Келпом.

Келп посмотрел назад и увидел розовый рюкзачок на полу.

— А это что?

— Граната, — ответил Дортмундер.

Келп посмотрел на него.

— Ааа, — и развернулся.

Когда все расселись, машина тронулась.

Разглядывая шикарный салон и приборную панель, похожую на электронное табло на игре высшей лиги, Дортмундер спросил:

— Энди, а ты уверен, что это машина доктора? Больше похоже, что владелец — наркобарон.

— Когда я увидел ее на парковке больницы Нью-Йорк, — ответил Келп, — я знал, что именно ее нужно угнать. Даже если бы она никуда не делась. Знаешь, этот доктор не просто хочет комфорта, не просто удобства, он хочет быть бессмертным.

— Готов поспорить, сейчас он чувствует себя, как без одежды, — прокомментировал Дортмундер.

— Шесть к одному, что он даже не выйдет из больницы, — сказал Келп и свернул в сторону Мидтаун Таннел.

* * *

Был прекрасный прохладный ноябрьский день. Когда они вышли на южный берег Лонг-Айленда, серебристо-серый океан убегал от них в сторону горизонта, небо над ним сияло бледно-голубой пустотой. На Оушен Парквей стояло пару машин, но ничто так не бросалось в глаза, как красный Чероки на фоне асфальтной дороги, песка пепельного цвета и увядшей травы.