Плохие девочки не плачут - [40]

— I can go with you (Я могу пойти с тобой), — вскакиваю и хватаюсь за каску.

— I need an interpreter (Мне нужен переводчик), — говорит фон Вейганд.

Оказывается, мы и слово «interpreter» знаем. Прогрессируем на глазах.

— I can manage alone (Я справлюсь один), — улыбается программист, напяливает маску и скрывается за дверью.

Ну, спасибо, приятель, умеешь поддержать в трудную минуту.

Мы остаемся наедине. Не решаюсь сдвинуться с места, слежу за каждым его движением.

— I will scream (Ябудукричать).

Шеф-монтажник выключает свет, подходит вплотную, и меня словно парализует. Я не могу издать ни звука.

— Scream (Кричи), — он забирает каску из онемевших рук.

Горячие пальцы смыкаются на моем горле, сжимают, заставляя приоткрыть рот, вдохнуть глубже, хотя бы попытаться. И в этот миг горячее дыхание опаляет лицо.

Фон Вейганд потерся бородой о мою щеку, а после накрыл дрожащие губы жадным ртом.

Что это, Лора? Неужели ты ему позволишь? Прямо здесь? Нам видно всех, а нас никому, но если кто-то подойдет ближе к стеклу…

Пытаюсь представить его с той блондинкой, пытаюсь разозлиться, разорвать порочную цепь.

In vain. Бесполезно.

Откуда у него эта жуткая власть? Как он умудряется брать верх раз за разом?

Фон Вейганд расстегивает мои штаны, джинсы, спускает их до лодыжек, разворачивает меня спиной и толкает на стол, прямо между компьютерами. Я отказываюсь верить, что он это серьезно. Нас ведь могут застать в любой момент. Как он это представляет?

— Scream for me (Кричи для меня), — хрипло шепчет мне на ухо, проникая одним резким движением на всю длину.

Мир взрывается, осыпаясь осколками колкими по плечам. Глаза распахнуты до боли. Стон за стоном срываются вниз, катятся по твердой поверхности стола, ударяются о стеклянные стены. Каждое движение заставляет извиваться, молить о большем, о намного большем. Чем злее и яростнее, тем лучше. Жажду носить на себе следы его страсти, его печать, а он желает обозначить территорию, чтобы никто не посмел меня коснуться. Наша любимая игра.

Совсем рядом стучат инструментами рабочие, умилительный начальник отчитывает кого-то по мобильному, злобно размахивая руками. Ночь, огни стана, романтика. Шеф-монтажник имеет скромную девочку-переводчицу на пульте управления.

Кончаю от одной мысли. Однако фон Вейганд не спешит с разрядкой. Он знает, как сделать хорошо, как довести до полуобморочного состояния, за грань реальности, где нет ничего, кроме слепого желания подчиняться ему. Единственному богу запретной вселенной, чье летоисчисление определяется оргазмами.

— I am with you (Я с тобой), — говорит он позже, помогая мне одеться.

Сама одеться никак не могу, на ногах устоять не могу, не чувствую равновесия.

— But I can fuck whom I want (Но я могу тр*хать, кого захочу), — продолжает фон Вейганд, застегивая джинсы и штаны.

Земля вызывает Лору. Прием! Очнись, наконец, и прояви хоть немного самоуважения.

— This rule works for me, too (Это правило работает для меня тоже). Right? (Верно?) — нервно посмеиваюсь. — I can f…ck any man I want (Я могу тр*хать любого мужчину, которого хочу).

— Never (Никогда), — он улыбается и проводит большим пальцем по моим губам.

Конечно, ему можно всё, а мне совершенно ничего нельзя. Справедливо. Не подкопаешься.

— You will never want to know the way I fuck her (Ты никогда не захочешь узнать, как я тр*хаю её), — говорит фон Вейганд весьма убедительным тоном.

А всё-таки как? Моя фантазия теперь точно не даст уснуть.

***

Если бы я была героиней исторического любовного романа, то меня непременно звали бы Изабеллой.

Гордая Изабелла никогда бы не простила измену своему возлюбленному. Она бы отдалась в заботливые руки прекрасного короля/сына, короля/дяди, короля/ваши варианты (нужное подчеркнуть) или бы отправилась в рискованное путешествие тупо «развеяться», как все уважающие себя леди в средние века. Куда-нибудь недалеко. В Османскую империю/Индию/просто на моря в лапы коварных султанов/раджей/пиратов. Изабеллы, они такие, — гордые и красивые до неприличия, возвышенные во всех смыслах, и у них не бывает насморка.

Но я живу в реальном мире. И мужчине моей мечты я могу простить всё. Всё?! Да, всё. Главное, найти подходящее оправдание.

Когда он рядом, когда вижу его глаза, чувствую его тело, его губы, его руки... не могу думать, не могу быть гордой. К черту эту гордость! Кому она нужна? Забирайте, нате, только не подавитесь.

Знаю, я дура.

Если он имеет сногсшибательную блондинку, зачем ему пустая трата денег? То есть я? Тем более вроде как бережет мои чувства, проявляет нежность и осуществляет опасные эротические фантазии в специально отведенных для этого местах. Вдруг это завуалированное проявление высоких и чистых эмоций?

«Или он специально толкает тебя на это, вынуждает согласиться, провести эксперименты оригинального жанра, — размышляет внутренний голос. — Ждет, пока ты добровольно предложишь ему делать всё, абсолютно всё только с тобой».

От этих мыслей жарко и жутко, совсем как от властных прикосновений фон Вейганда.

***

Теперь самое время поговорить об интересных вещах. Например, о моей коварной сопернице, которую фон Вейганд мог тр*хать так, как никогда не стал бы тр*хать меня.