Плетеный Король. Легенда о Золотом Вороне - [45]

– Меня завтра выписывают, – брякнул он. – Я хотел попрощаться.

Август прочистил горло.

– Значит, операция… операция помогла?

– Угу. – Джек разгладил складку на простыни, потом продолжил: – Знаешь, так непривычно… Не то чтобы мне этого не хватает, но… В общем, чувствую себя странно. Но все-таки, наверное, хорошо, что все закончилось. Во всяком случае, так мне твердят.

– Эта штука не вернется? – хрипло спросил Август.

– Нет. Не вернется.

У Августа к горлу подкатил комок – он и сам не знал отчего. Он отвернулся и вперил взгляд в зарешеченное окно.

Аллегретто

– Ты на меня… злишься?

Август покачал головой, крепче стиснув одеяло. Когда он снова повернулся к Джеку, вид у того был явно расстроенный.

– Нет, Джек, на тебя я не злюсь. Да и как можно… Я зол, но не на тебя. Думаю, с тех самых пор, как все это началось. Меня бесит, что мы остались ни с чем. Что не сумели вылечить тебя сами. Что я остаюсь тут, а ты меня бросаешь… – При этой мысли Август ощутил такую боль, что прикусил язык и закрыл глаза, а когда открыл их, Джек сурово хмурился. Август тряхнул головой и выдавил улыбку. – Но это неважно. Я рад, что ты выздоровел. Как считаешь, тебя примут обратно в команду?

– Да черт с ней, с командой, Август. Почему ты… Август? Август, посмотри на меня. Посмотри на меня.

Он был не в силах этого сделать.

– Рад был повидаться, Джек. Кажется, тебе пора, – сказал он.

– Нет! – Джек придвинулся ближе, но Август никак не отреагировал. – Пожалуйста, не надо. Прости меня, Август. Прости меня.

Август сидел, уткнув глаза в пол.

– Прости… – Джек заплакал.

Внутри у Августа все кричало: делай же что-нибудь! Он обязательно что-то делал, когда Джек плакал. А сейчас просто сказал:

– Я всегда буду частью того мира, которого уже даже не существует. Всегда буду смотреть на тебя и… – Он сделал паузу. – На каком-то этапе это была просто игра. И то, что произошло тогда у реки, тоже, по идее, было игрой. Но теперь я не могу остановиться. И раньше не мог. Мое вечное желание – быть у твоих ног, сражаться за тебя. Причинять себе вред, если прикажешь. Так что дело дрянь, и я тоже в полной заднице.

Лицо Джека исказилось мукой. Он схватил Августа за плечи и грубо встряхнул.

– Я вообще-то не говорил, что не испытываю того же, – с жаром бросил он. – Если я перестал видеть королевство, это вовсе не значит, что его больше нет! До тех пор пока хотя бы один из нас хранит его в памяти, все считается по-настоящему. Мы решаем, когда закончить игру. Мы, а не они. Только мы. Август, ты такой глупый. Ты такой глупый, и я так тебя люблю.

Модерато

– Я тебя люблю, и, чтобы так продолжалось всегда, нам не нужен другой мир. – Джек взглянул на смотровое окошко в двери – проверить, следит ли за ними охранник, – затем порывисто подался вперед и прижался лбом ко лбу Августа. – Это так, – сказал он. – Всегда так было и будет. В этом мире и в следующем. Пускай у нас все отберут, пускай оставят ни с чем, я все равно не перестану тебя любить.

Лицо Джека сделалось расплывчатым, как будто Август смотрел на него сквозь толщу моря.

– О моей победе еще поют песни? – глухо выдавил он.

– О да. И они звучат все громче, достигая самых дальних пределов королевства, словно свет маяков. С каждым новым дыханием жизни, что зарождается в мире, освобожденном от тьмы ценой твоих рук и твоей души.

– Ты стал поэтом, – выдохнул Август.

– Нет, – тихо рассмеялся Джек. – Я просто пересказываю тебе то, что было вырезано на стенах, – что я успел увидеть до того, как у меня отняли тот мир. Ты был избран Рыцарем, Август. Не мучеником. – Он стер соленые капли с щеки Августа и шепнул: – Ни разу не видел, как ты плачешь.

А потом с решительной и невыносимой печалью заключил лицо Августа в дрожащие от волнения ладони и поцеловал его.

Сияние

У Августа остановилось сердце. Он… не знал, что такое возможно. Джек целовал его до того бережно, что Август едва не рассыпáлся на кусочки. Целовал, полностью сознавая цену риска. И глядел так, как будто его собственное сердце уже разбилось.

Он глядел на Августа с тем же выражением, что и когда-то на крыше, или среди ночи, или когда они катались в траве, когда его руки были перепачканы чернилами и кровью Августа, когда его лицо озаряло рыжее пламя, когда он открыл дверь в комнату Рины, когда смотрел на него с другого конца зала на школьном балу, когда вытащил его из реки и вернул к жизни.

Джек ждал. Делал неловкие попытки. Сейчас ему было страшно. В его глазах стояли слезы, и от этого у Августа перехватило дыхание. За ними следили, но Август на это наплевал: взял Джека за рубашку и привлек к себе.

– Как долго? – Он должен это знать.

– Август, прошу…

– Как долго ты меня ждал? – Слова с трудом выцарапались изнутри, обдирая горло.

Джек закрыл глаза и в отчаянии уронил голову. Значит, до того как началось все это. Возможно, даже еще раньше. Август кончиками пальцев провел по острой линии его подбородка. Дотронулся до краешка бинтовой повязки на голове. Вздох, который издал Джек, был едва слышен и исполнен бесконечной тоски. И тогда Август преодолел разделявшие их сантиметры и ответил на поцелуй. Он вбирал в себя все звуки, что вырывались у Джека, – сочные и сладкие, со вкусом их будущей жизни.