Плещут холодные волны - [46]

Был уже поздний вечер, а до пункта назначения, как отвечали местные жители, оставалось не менее 100 километров. Прошло еще часа четыре. Конь уже не бежал, а двигался мелким шагом. Толя с каждым часом все больше и больше ощущал некомфортность в седле. Болели ягодицы. Он перебросил левую ногу на другую сторону, сел поперек седла. Стало полегче, но ехать было неудобно, да и попутчики-пехотинцы весело подначивали его. Решил сделать привал. Возле небольшого кустарника привязал коня, снял седло, разостлал плащ-палатку, пожевал свой нехитрый паек — черствый кусок хлеба и консервы, положил седло под голову и прилег. Легкий ветерок бежал по степи, теребил кустарник. Конь пощипывал жухлую траву. Издалека доносился гул артиллерийской канонады. Накрывшись полой плаща, Толя сразу же заснул. Проснулся он от невыносимого холода. Весь дрожа, вскочил, размялся. С трудом взобрался на коня и продолжил путь. Наконец восточный край степи зарумянился, и вскоре из-за горизонта вывалился багровый диск солнца. По дорогам все также тянулись войска. Конь бежал рысью, потрясывая гривой, а Толя с трудом держался в седле. Растертые основания ног горели от боли. Все чаше приходила мысль вернуться, но тогда он навсегда утратит доверие комбата, поэтому мальчик подавлял в себе малодушие и продолжал путь. Только поздним вечером подъехал он к той станице, куда по первоначальному приказу должен был прибыть полк. Здесь уже стояла какая-то воинская часть. Слышались приглушенные голоса укладывающихся на ночлег солдат. Искать в кромешной темноте штабную подводу не было смысла. Облюбовав себе место у небольшого стога сена, Толя привязал коня и, сделав в сене выемку, забрался в нее, а с рассветом отправился на поиск злосчастной повозки. Ему повезло. Он нашел ее на противоположной окраине станицы. Радость мальчика была безмерной, но омрачалась саднящей болью в кровь растертых ягодиц. Передав вознице приказ комбата о немедленном следовании в пункт назначения, Толя попытался сесть на своего вороного, но... безуспешно. Видя, как мучается парнишка, сержант, хозяин штабной повозки, посоветовал ему:

— Поедем вместе, коня привяжи к телеге, он пойдет сзади.

Через сутки заблудившаяся повозка въехала в станицу, где расположился батальон. С трудом поднявшись с нее, Толя вытянулся перед командиром и звонким голосом доложил:

— Товарищ комбат, ваше приказание выполнено!

— А что же конь-то на буксире? — с веселой усмешкой произнес капитан Гребенников. И, догадавшись в чем дело, добавил: — Тренировка нужна, Толя, не сразу конник становится джигитом. Иди в медсанбат, там девушки тебя полечат.

И смущенный связной, широко расставляя ноги, поплелся к санитарной палатке.

ПЕСНЯ, ТРОНУВШАЯ СЕРДЦЕ

Далекие годы Великой Отечественной. По-разному они вспоминаются свидетелями тех грозных дней. Страх, голод, холод... Многое уже забылось, но отдельные эпизоды той жизни оставили отметины в памяти навсегда.

Перед мысленным взором Валентины Васильевны часто всплывает один из дней, когда ее дядя, майор государственной безопасности Александр Петров, взял шестилетнюю девочку с собой в воинскую часть, стоявшую на переформировании в небольшом населенном пункте Бор под городом Горьким. Была она худенькой, с растрепанной косичкой, в коротеньком ситцевом платьице и стареньких башмачках.

Она знала много песен того времени и часто по просьбе взрослых исполняла их своим тоненьким нежным голоском. Увидев ее, кто-то из воинов попросил что-нибудь спеть. Валюша немного смутилась, но дядя Саша поставил ее на табуретку и сказал спокойным голосом: "Спой, малышка". Валя осмотрелась вокруг. Веселые, ободряющие улыбки бойцов вселили в нее уверенность: она запела.

В той песне рассказывалось о судьбе девочки, мать которой расстреляли фашисты. Девочка выжила, подросла и написала отцу на фронт о своей судьбе.

Бойцы сосредоточенно слушали, вздыхали, а у командира части подполковника Воронова в глазах стояли слезы. Песня почти полностью воспроизводила его горькую судьбу. Немцы ворвались в село, при орудийном обстреле сгорел его дом, погибла жена, была ранена восьмилетняя дочь. Весть об этом до отца дошла на фронт почти через год. Разбередила сердечную рану подполковника песня Вали. Он смотрел на худенького, бедно одетого ребенка, взбудоражившего его исстрадавшуюся душу, и видел в ней свою дочурку, где-то в оккупированной зоне влачившую сиротское существование.

Всю ночь подполковник не спал, мысли сменяли одна другую. Он думал о погибшей жене, о своей маленькой дочери и мучился, не в силах что-либо предпринять. Думал и о девочке, ее песне, так глубоко затронувшей его сердце.

Наутро Воронов обратился к Валюшиному дяде:

— Вчера девочка до глубины души тронула меня своей песней, я до сих пор не могу успокоиться. Она так напомнила мне дочку. И что самое страшное, пока я ничем не могу помочь ей. Хотел бы что-то доброе сделать для Валечки.

Прошло две недели, и подполковник Воронов пришел в дом Петрова со свертком в руке.

— Могу ли я увидеть певицу Валю?

Та выскочила из комнаты навстречу гостю.

— Здравствуйте, вы ко мне?