Плещут холодные волны - [41]

Ворожейкин же, получив разрешение на подъем, стал подниматься, делая остановки. Во избежание кессонной болезни подъем с большой глубины должен был осуществляться более девяти часов. Однако обстановка резко изменилась. Нависшие над морем тучи разразились грозой, помрачнела и вспенилась вода, налетел штормовой ветер и поставил моряков в безвыходное положение. Было принято решение Ворожейкина срочно поднять.

И вот Виктор лежит в рекомпрессионной камере в бессознательном состоянии. Рядом с ним — бледный и неподвижный Вологин. Он спит. Придя в сознание, Ворожейкин увидел его. Первая мысль: "Нельзя спать”. Ворожейкин попытался встать, чтобы подойти к Вологину, но ноги не слушались его. С большим трудом он подобрался к товарищу и стал его тормошить. Тот не просыпался. У Виктора началась резкая боль в ногах. Превозмогая ее, он боролся за жизнь друга, обкладывая его грелками, поил лекарствами, непрерывно следил за тем, чтобы тот не уснул. Борьба за жизнь товарища была тяжелой и длилась уже несколько часов. Вскоре она еще более усложнилась: разметавшись в припадке, Вологин оборвал электропроводку, свалился с койки и всей тяжестью своего тела придавил Ворожейкина. В камере погас свет. Попытки уложить товарища на койку оказались безуспешными...

Во Владивостокский военно-морской госпиталь Виктор попал в тяжелом состоянии. Врачи упорно боролись за жизнь моряка, делая все, чтобы привести в действие парализованные ноги. Много стойкости, мужества и упорства проявил и сам Виктор в борьбе с тяжелым недугом. Но передвигаться самостоятельно больше не мог.

Об этом подвиге во имя спасения товарища помнят старые моряки, рассказывают молодым, а герою об этом случае в океане напоминает орден Краской Звезды на матросской суконке первого срока, которую надевает он по праздничным дням.

ПЛЕЩУТ ХОЛОДНЫЕ ВОЛНЫ

Поздняя осень. Солнце уже не поднималось высоко. А холодный норд-ост разгонял тихоокеанскую волну, бросая ее на каменный берег рокочущим прибоем. Хмурые скалистые сопки щетинились корявыми деревьями, нависавшими над холодными волнами.

Из бухты Южной залива Владимира один за другим выходили корабли дивизиона тральщиков. Тральный сезон далекого сорок шестого был окончен, и кораблям предстоял переход во Владивосток для проведения ремонтных работ. Миновав полуостров Рудановского и мыс Балюзек, корабли покинули залив и вышли в открытое море. Дали полный ход. В снастях завыл ветер. На пологой волне суда, переваливаясь с борта на борт, взлетали вверх, затем также стремительно падали вниз. На ходовом мостике флагманского корабля находились командир — капитан-лейтенант Лемякин, штурман — лейтенант Сергеев, вахтенный офицер — лейтенант Андреев и сигнальщик — матрос Архипов. Каждый был занят своим делом.

— Штурман, вы уточнили сводку погоды перед выходом? — обратился командир к Сергееву.

— Так точно. Получено штормовое предупреждение. К району перехода шторм подойдет примерно через сутки. Если нас ничто не задержит, в пункт назначения успеем прибыть до его начала.

На палубе матросы боцманской команды еще раз проверяли по указанию вахтенного офицера крепление "по-штормовому", натягивали леера вдоль бортов. Достигнув намеченной точки, корабль лег на задний курс, командир посмотрел на вытянувшийся строй кильватера, напомнил вахтенному офицеру быть особенно внимательным, так как переход может осложниться приближающимся штормом, и спустился к себе в каюту.

Андреев долго смотрел на пенистые гребни волн, затем перевел взгляд на прибрежную черту и заметил стаю чаек на песке. Сразу вспомнилась старинная примета: "Чайка ходит по песку, моряку сулит тоску". Перед мысленным взором почему-то предстал последний тральный галс.

...Вытраленная мина всплыла и танцевала на волне. Предстояло ее уничтожить. На шлюпке к мине подойти было невозможно — крутая волна не позволит осторожно прикрепить подрывной патрон, поджечь бикфордов шнур и отойти в мертвую зону разлета осколков до взрыва. Решено было расстрелять мину из 76-миллиметрового орудия. Выбрали тралы. Заняли позицию для стрельбы. Корабль качает, мина то скрывается под водой, то вновь взлетает на гребень волны. Выстрелили. Казалось, удачно, прямо в то место, где только что сверкала мина, но ... через мгновение она вновь оказалась на волне. Второй и третий выстрелы тоже не дали результата. Стали подходить к мине ближе. Выстрелили по ней еще несколько раз. А она, как завороженная, исполняла свой дьявольский танец. Били сначала бронебойными снарядами, затем, перешли на дистанционные гранаты.

...Наконец прогремел взрыв. Мощь его была столь велика, что почти вся верхняя команда была контужена.

Водяная громада от взрыва и сейчас стояла перед глазами Андреева.

Тем временем командир вновь появился на ходовом мостике.

— Получена шифровка, — взволнованно сказал он. — Штурман, внесите на карту координаты квадрата, в его районе упал самолет, возвращающийся из Японии. Приказано произвести его поиск и по возможности оказать пострадавшим помощь.

Командир дивизиона дал указание кораблям рассредоточиться в заданном квадрате.

Быстро опускались сумерки. Начал усиливаться ветер. Волна становилась круче. Крепчал мороз. Включили радары, установили усиленное визуальное наблюдение. Море было пустынно. Наступила ночь. Поиск самолета продолжался. На экране радаров целей, кроме тральщиков дивизиона, не было.