Плененное сердце - [5]

— Я боюсь, мадам, вы выбрали самое неподходящее время, — сказал он. — Разрешите мне предложить вам другой день.

Колби попыталась скрыть свое огорчение.

— Мне хотелось бы ответить вам, что я могу поговорить с лордом Нэвилом в другой раз, но я в Лондоне только до завтра, а мое дело чрезвычайно срочное, — сказала она настойчивее, чем собиралась. — Видите ли, я его соседка по Моуртону. Возможно, это будет иметь некоторое значение.

Соседка или не соседка, Лир бы уверен, что для его хозяина это не будет значить ничего. Но что-то в женщине — ее достоинство, спокойное самообладание, стремление справиться с тем, что ее беспокоило, — привлекло его, и он решил отважиться побеспокоить лорда Нэвил а. Он предложил Колби стул и вышел из комнаты, чтобы доложить о прибытии леди Мэннеринг.

— Вы видите, что я не в состоянии никого принимать? — заворчал Нэвил Браунинг, отпивая кофе из огромной чашки, которую вынужден был держать за него камердинер.

Лир про себя усмехнулся, представив состояние своего хозяина.

— Извините, сэр, не были ли вы участником кулачного боя? Наверное, проиграли?

— Что-то вы сегодня очень смелый, Джон, — сухо заметил лорд Нэвил, в то время как камердинер помогал ему влезать в пиджак.

— Видите ли, сэр, она действительно не может в другой день встретиться с вами, и я подумал, что, может быть, вы смогли бы уделить леди Колби, которая, в конце концов, ваша соседка…

— Мэннеринг. Знакомая фамилия, — сказал Нэвил, — но там не было никаких женщин. Двое братьев умерли, мне кажется, не оставив детей. Возможно, это жена того, который ездил в Индию.

Мысль о том, что леди Колби замужем, никогда не приходила Лиру в голову. Как-то она не была похожа на замужнюю. Ничто не говорило в ней об этом, и он почувствовал горькое разочарование при мысли о том, что это возможно. «Какой же я глупец. Она для меня совершенно недостижима», — подумал он, понимая, что человек с его скромными перспективами не должен и мечтать о ком-либо, даже отдаленно похожем на леди Колби. В его положении ему надо благодарить судьбу за то, что она свела его с таким человеком, как Браунинг.

— Значит, вы ее примете? — выпалил Лир, отбросив осторожность.

— Категорически нет, — осадил его Нэвил. — Я в совершенно неподходящем состоянии, чтобы принимать посетителей, в особенности леди.

Молодой секретарь потащился обратно.

— Я ужасно сожалею, леди, но его светлость не может вас принять. Он нездоров. — Его огорчение за нее было очевидным и располагало к нему.

— Я благодарю вас за помощь, мистер?..

— Джон Лир.

Колби поднялась со стула и начала надевать перчатки, направляясь к двери.

— Мне неприятно, что лорд Нэвил услышит мои новости от других, — сказала она, пытаясь скрыть огорчение. Ее последний шанс на спасение улетучился. Паника, которую она пыталась сдержать, грозила вырваться наружу, и ее охватила внутренняя дрожь. Обиднее всего было то, что Колби знала, как глупо и опасно было так слепо верить во встречу с Браунингом. Он был ее последней надеждой, но даже не удосужился выслушать ее.

Джон Лир не мог знать причину ее смятения, но было очевидно, что она находится в крайне затруднительном положении, и его сердце дрогнуло.

— Позвольте вас проводить до гостиницы?

Колби кивнула, не в силах говорить, и направилась к двери. Дверь неожиданно распахнулась, чуть не сбив ее с ног.

— Какого черта?..

Явное неудовольствие лорда Нэвила тем, что она еще в его доме, придало ей отчаянную смелость. Ярость, вызванная его высокомерием, тем, что он заставил своего секретаря лгать, в то время как сам был достаточно здоров для того, чтобы одеться и выйти, отношением к ней как к обычному надоедливому посетителю, дала волю отнюдь не лучшему ее качеству — вспыльчивости.

— Мистер Лир, извините нас, — сказала Колби сквозь сжатые зубы и открыла для него дверь.

Нэвил онемел.

Колби закрыла дверь и повернулась к нему.

— Я пришла сюда, чтобы предложить родить вам ребенка!

Глава 4

— Вы с ума сошли. — Браунинг решил, что ослышался, и отступил дальше к двери, мужество изменило ему.

Колби стояла на своем, хотя он смотрел на нее налитыми кровью глазами, совершенно не уверенный в том, не является ли она буйно помешанной.

— Выслушайте меня, — сказала она с терпеливой покорностью, будто он был глупый ребенок. — Я делаю вам прекрасное предложение. Пока вы будете продолжать свою холостяцкую жизнь, так очевидно любимую вами, я воспитаю ребенка в деревне, ничем не обременяя вас и управляя своим и вашим имениями.

— А почему я должен жениться именно на вас? — спросил Нэвил, скептически оглядывая ее с ног до головы. — Я могу выбрать любую женщину в Лондоне, которую пожелаю.

Уязвленная одновременно и вульгарной жестокостью, и справедливостью сказанного лордом Браунингом, Колби дрогнула: ей страшно захотелось убежать и спрятаться от стыда, охватившего ее. Как это ни больно было, ей пришлось задать себе вопрос: а что еще она должна была ожидать от человека, избалованного сына почтенных, безумно любящих родителей, обладающего внешностью греческого бога? «Что мог проклятый Нэвил Браунинг знать о реалиях мира?» — горько спросила себя Колби.

Нэвил одновременно боролся с собственным желудком и думал, как загладить явную обиду, причиненную его неосторожными словами. В течение какой-то секунды он даже хотел извиниться за свое поведение, но с радостью увидел, что обида, видимо, не задела ее глубоко, — так быстро, казалось, она пришла в себя. Он отметил, что Колби не из тех женщин, которых легко обескуражить.