Племянник гипнотизера - [9]

– А если его встретить вечером? А?

– Тренироваться тебе надо, Мотя, а не болтать Ты вот весь вечер сидишь, пыхтишь, ничего не делаешь, а руки тебе кто писать формулами будет? Александр Сергеевич?

– Так все равно смоется.

– Мало ли что смоется. Лишний раз потренироваться не мешает. Хоть будешь знать, где что находится. Помнишь, ты чуть сопромат не завалил: не мог вспомнить, где что написано. Стыдно было слушать твой паровозный шепот: «Саша, где у меня двутавровая балка? На руках или на груди?» Работай, Мотя, работай. На меня не смотри. Я свободный художник. Меня всегда спасают полет фантазии и эрудиция. Тебе же поможет лишь тяжкий труд.

Во время этого диалога в комнату скифов постучали. Стук был тихий, вежливый. Сашка насторожился – обычно в дверь барабанили кулаком или били ногой.

– Убери! – приказал он чемпиону. – Наверно, черт, опять комиссию несет.

Мотиков сгреб со стола всякого рода принадлежности для списывания. Скиф ногой закатил под кровать пивные бутылки и открыл дверь. На пороге стоял Петр Музей.

– Здравствуйте, – пробормотал бывший отличник. – Могу я видеть Скифина?

– Ну я.

– Мне надо с вами поговорить…

Скиф пропустил Музея в комнату и снова закрыл дверь на ключ.

– Присаживайся.

– Спасибо.

Бывший отличник осторожно сел на измазанный чернилами и заляпанный клеем стул. Вид у Петра Музея был скверный. Лицо осунулось, волосы не причесаны, костюм помятый.

– Видите ли, – сказал Музей, смотря в пол, где отпечатались всевозможные схемы и валялись обрывки фотопленки. – Вы, наверно, меня знаете…

– Знаем, – сказал Скиф.

– Вы ведь тоже учитесь на нашем курсе? Ваше лицо мне немножко знакомо… Я к вам вот по какому делу… – Петр Музей покраснел. – Я не могу сдать механизацию животноводческих ферм.

– А я здесь при чем? Я пока не доцент.

– Говорят… говорят, вы умеете хорошо списывать…

Скиф был польщен.

– Ну не то чтобы уж хорошо, но кое-какие успехи есть, – скромно сказал он.

– Не могли бы вы меня научить…

– Тебя?! – Скиф разинул рот.

У чемпиона тоже был ошарашенный вид.

– Да… Просто не знаю, что и делать…

И Петр Музей честно рассказал о событиях последних дней, даже про зажим и резиновый сапог рассказал. Выслушав бывшего отличника, Скиф почесал затылок.

– Научить можно. Отчего ж не научить. Уметь списывать – это большое дело, можно сказать, даже искусство. Правда, Мотя?

– Лучше всего по телеграмме.

– Но если говорить честно, то твои дела очень плохи. Все твои действия были ошибкой от начала до конца. Тебе не нужно было ехать к нему домой – ты должен был предусмотреть, что его жена может оказаться одна, а это еще больше усугубит дело. Это твоя первая ошибка. – У Сашки Скифа был назидательный тон.

– Какое это имеет теперь значение…

– Потом – зачем ты пошел к ректору? Только самые закоренелые идиоты ходят жаловаться к ректору. Ты знаешь хоть один случай, чтобы студент пожаловался на своего декана ректору и это хорошо кончилось?

Бывший отличник молчал. Он не знал такого случая.

– Но самое скверное, что он застал тебя в своем халате и тапках. Зачем тебе надо было лезть в его халат и тапки? Хоть бы чуть-чуть сообразил. Он же Отелло. Все об этом знают. Помнишь электромонтера Яшку?

– Нет…

– Высокий такой, курчавый. Однажды он ввинчивал лампочку в актовом зале. Стул поставил на стол и ввинчивал, а она стул за ножку держала. Больше ничего не было. Вдруг вбегает Свирько, глаза горят, весь дрожит, отпихивает свою жену и как дернет за ножку. Весь месяц Яшка ходил в синяках. Свирько его потом все равно из института выжил. Ходил и везде короткие замыкания устраивал. Я его один раз застал. Сделал себе, гад, такую проволочку, сунет в розетку – бац, и нет света. Яшка мучился, мучился, а потом плюнул и уволился.

Сашка рассказал еще несколько подобных случаев. Музей сидел подавленный.

– Но ведь как-то можно доказать, что зажим не мой?

– А яичница, тапки, халат? Нет, это дело безнадежное… Хоть лопни, а ничего не докажешь. Самый классический случай, воспетый во всех анекдотах. Муж уезжает на рыбалку, любовник приходит к жене, надевает его халат, тапки, ест яичницу. Муж забыл мотыля и возвращается. Да ко всему прочему раньше был зажим с монограммой любовника. Нет… плохи дела… Плохи… Что же придумать?

Скиф задумался. Вся эта история ему явно льстила. Вчерашний отличник, гордец сидел перед ним и ловил каждое его слово.

– Я вас очень прошу помочь… Пожалуйста… Мне говорили, что вы большой выдумщик…

– Во всяком случае, надо сначала попытаться списать экзамен, а то ты завалишь сессию и он легко от тебя отделается. Списать надо почти слово в слово. Тогда он ничего не сделает. Ты предъявишь черновик, а там все правильно. Сдашь, потом что-нибудь придумаем. Ты когда-нибудь шпаргалил?

– Нет… что вы…

– Это даже и лучше. Пройдешь курс с самого начала. Внешние данные у тебя есть: нос не подозрительный, глаза не бегают. Если дело хорошо пойдет, я тебя и гипнозу научу. У меня дядя профессиональный гипнотизер. Мотя, живо мотай за пивом. Начало учебного года надо обмыть!

Когда чемпион вернулся из магазина, учеба уже шла полным ходом. Бывший отличник, а ныне начинающий шпаргалыцик сидел за столом, а Сашка Скиф бегал вокруг него и нервничал.