Племянник гипнотизера - [8]

* * *

В тот день, когда Скиф из гориллы превратился в энергичного молодого человека, сессия уже была в полном разгаре. Перед аудиториями стояли гудящие очереди. Самая длинная всегда была возле кафедры иностранных языков, где принимала экзамен молоденькая «англичанка», только что окончившая пединститут и поэтому совершенно безжалостная.

Когда Скиф и Мотиков появились возле кафедры, там царила паника. Из восьми принятых «англичанкой» провалились четверо.

– Привет зубрежникам! – весело поздоровался Скиф. – Что, гоняет в хвост и в гриву?

– Сегодня погоняет и тебя, – ответили «зубрежники» мрачно.

– Да ну? – усомнился Скиф.

– Вот тебе и «ну».

– А вы кефир пили?

– При чем здесь кефир?

– Говорят, помогает. Пошли, Мотя, раздавим по бутылочке. У меня от кефира светлеет голова.

Мотиков послушно последовал за своим шефом.

В буфете было пусто – экзамены отражаются на студенческом аппетите. Лишь в углу сидел бывший отличник Петр Музей и грустно смотрел в чайное блюдце с винегретом.

– Он завалил механизацию. Г-ы-ы – радостно сообщил Мотиков.

– Что ты говоришь, Мотя? Значит, и на их улице иногда праздников не бывает. Привет, Петр!

Музей ничего не ответил. Скиф затанцевал, извлекая из заднего кармана узких брюк рубль.

– Мама Дуня, две поллитры, на остальное силосу.

– Поедите?

– Еще как. Посмотрите на чемпиона. Он может съесть ведро. Верно, Мотя? Как-то была у нас экскурсия на мясокомбинат. Смотрю, пропал куда-то наш чемпион. Пошел искать. А он стащил окорок и терзает его в темном углу. Пока оттянул за уши, до кости обглодал. Верно, Мотя? Было такое дело?

Приятели уселись за столик Музея.

– Слушай, а ты не пробовал содрать? – Скиф уставился на Музея наглыми рыжими глазами. – Быстро, надежно, выгодно, удобно, никакой нервотрепки. Техническое оборудование полностью поставляет наша фирма «Скиф и К0». Правда, тебе после предстоит раскошелиться на банкет, но для человека, получающего повышенную стипендию, поставить ведро винегрета и пяток кило колбасы… Верно, Мотя? Ты сколько можешь съесть колбасы?

– Да уж… кило три…

Скиф явно издевался. У него с Музеем были старые счеты. Раза два Сашку обсуждали на комитете комсомола, и у него осталось с того времени о Музее самое неблагоприятное впечатление. Все кипятятся, кричат, требуют исключить Сашку, один лишь Петр Музей сидит, молчит, учебник листает, словно его, Скифа, и нет здесь. Так и не сказал ни одного слова, даже голосовать не стал. По коридору идет – никогда не посторонится. Один раз Сашка нарочно не ушел с дороги, так они сшиблись лоб в лоб Сначала он думал, что Музей делает это нарочно, чтобы унизить его, Скифа, лишний раз подчеркнуть, что вот я, мол, круглый отличник, всеми уважаемый человек, а ты так, тля, ничтожество… Но потом Сашка убедился, что Музей просто не подозревает, что существует он, Александр Скифин. Конечно, Сашке Скифу тоже в высшей степени наплевать на Петра Музея, но все-таки обидно.

Музей съел свой винегрет и ушел, так ничего и не сказав. Скиф посмотрел ему вслед.

– Так тебе и надо… Не будешь нос драть.

– А как мы будем сдавать английский? – почтительна осведомился Мотиков, когда шеф съел свою порцию винегрета и погладил живот.

– У тебя есть идеи?

– Я попробую по телеграмме, – сказал Мотиков.

– Мысль правильная, – согласился Скиф. – На эту фифочку телеграмма должна подействовать.

– А ты как?

– Надо подумать. За меня не беспокойся.

Метод сдачи зачета по телеграмме заключался в следующем. Мотиков натирал рукавом глаза, взлохмачивал волосы и шел на экзамен. Там он, заикаясь, нес что-нибудь нечленораздельное до тех пор, пока его не спрашивали, что с ним. Тогда чемпион клал на стол телеграмму, в которой сообщалось, что у него тяжело больна (или умерла) тетка (или бабушка). Телеграмма действовала.

Точно так получилось и на этот раз. Грозная «англичанка» с сочувствующим лицом, почти ничего не спрашивая, поставила Мотикову «уд» и проводила до дверей, утешая. Чемпион сел на подоконник и стал ждать своего шефа.

Скиф появился после обеда. Вид его был ужасен. Голова забинтована, лицо заклеено пластырями и измазано зеленкой, тело болталось между костылями. Провожаемый любопытными взглядами, «конструктор» прокандылял по коридору, взял без очереди в буфете папиросы и исчез в аудитории.

Что произошло там, осталось неизвестным, но только через десять минут Скиф вышел, держа в руке зачетную книжку.

– Порядок, – оказал он.

Скифа окружили.

– Черт знает что такое! – возмутился кто-то. – Учишь, учишь и ходишь сдавать по пять раз, а эти книгу в руки не брали, а вот тебе, пожалуйста!

– Ха! – Скиф почувствовал себя польщенным. – Уметь надо!

* * *

Скиф лежал на кровати и небрежно листал «Механизацию животноводческих ферм».

– Это тебе, Мотя, не английский, где можно драть с закрытыми глазами и обманывать бедную девушку измазанной зеленкой кожей, – говорил он почтительно слушающему чемпиону. – На Свирько ужас сколько народу погорело…

– Я буду по телеграмме…

– Ха! Ну и чудак ты, Мотя! Чихал он на твою телеграмму! Даже если ты принесешь ему телеграмму о его собственной смерти, и то он глазом не моргнет, врежет тебе «неуд» между глаз.