Племя вихреногих-4 - [12]

— То есть, там нельзя нормально на универ заработать? — всё ещё ошалело спросил Димка. — Зато можно совсем в долгах погрязть, если плохо учился и работа ёк?

Талка усмехнулся.

— Можно и то, и то. Возможно, конечно, что кто-то так и будет "украшением двора и отрадой глаз" работать, просто потому, что понравилось.

— Как Вайми в рабстве? — предположил Димка. — Где он успешно играл роль ломехузы, порабощая хозяев ментально и необратимо подрывая их продовольственные запасы, а также и психику.

— Он сам мне про это рассказывал, — подтвердил Борька. — Как его, прекрасного юноша, ваяли, кормили тортиками, чесали ему ухи и так далее — правда вот гордо рассекать в одном ошейнике было иногда таки холодно. А были же и такие хозяева-извращенцы, которые кутали юноша невинного в паранджу, чтобы не пялились даром. Хотя, с другой стороны, у данного юноша были собственные рабы, которые чесали ему лохмы, носили жрать, обмахивали опахалами, отгоняли от него мух, умащали экзотическими маслами, подравнивали брови и так далее.

Талка улыбнулся.

— Ситуация не уникальна для мьюри в принципе.

— Как в Древнем Риме, где вольноотпущенники, а иногда просто рабы запросто покупали сенаторов и так далее? — предположил Сашка.

— А причем тут?.. — Талка удивленно взглянул на него. — Хотя чем-то похоже, да.

— У вас дипломаты на Мьюри Прайм есть же? — вдруг спросил Матвей. — Чтобы взятки буржуям давать и так далее. В том числе и парнями прекрасными.

Файму недовольно взглянула на него. Верно, постоянные насмешки Матвея над её родиной здорово её раздражали.

— Не так, — возразила она. — Нет, дипломат может взятки давать, если надо по работе, но может и себе купить что-нибудь интересное, чисто для личных нужд например или там для представительства.

— Прекрасного юноша в одном ошейнике для выгуливания его на поводке? — ошалело спросил Димка.

— Нет. Такого вот нет. Это у мьюри разврат.

— А при коммунизме то же самое, только с другими названиями? — не удержался Юрка.

— При коммунизме есть только один вид любви — и это любовь к Партии, — гордо заявил Матвей. — А чем там народ дома занимается — мы не знаем, потому что чтим права личности. Наверное, классиков конспектирует. А что стоны и крики слышны — так это всё от энтузиазма. И вообще, чем коммунизм отличается от общества с БЖП? Где всяким бездельникам платят за то, чтобы они по магазинам шлялись и давали им прибыль?

— Тем, что деньги есть? — ошалело спросил Димка.

— При коммунизме как раз нет же, — усмехнулся Матвей. — Зато есть Духовность, которой нет при биздуховном буржуинстве. Потому что коммунизм — высшая общественная формация, при которой отношения внутри общества достигают окончательной гармонии и духовные потребности начинают доминировать над материальными. При коммунизме народ готов жить под кустом ради возможности слушать музыку великих композиторов и читать Хайдеггера в подлиннике. А при капитализме народ пишет порнуху про школьников в ошейниках и всякое такое.

— А при коммунизме такое нельзя писать? — спросил Юрка.

— Нет. Потому что разврат и подрыв единственно верной коммунарской морали. Можно писать трагедию про моральные страдания робота, который не может выполнить план по выпуску искусственных цветов из-за срыва поставок оцинкованной проволоки. Или про духовные страдания пионера, который пукнул в присутствии Учителя. Или про товарища, который увидел, что ребенки скачут по клумбе и теперь не может спать и кюшать от мыслей, что молодежь совсем дурацкая пошла.

— А робот имеет моральные страдания? — удивился Димка.

Матвей улыбнулся.

— При коммунизме имеет. Потому что там любой труд будет одухотворен.

— В смысле, при коммунизме таки будет рабство? — спросил Сашка. — Ладно, с роботами, но если они могут испытывать страдания и люди считают, что роботы могут страдать, и при этом вкалывают роботы… а почему? Потому что созданы так, чтобы работать на благо общества?

— Да. И очень страдают, если не имеют такой возможности. Люди естественно тоже страдают, если не могут приносить пользу обществу.

— А от невыполнения плана — нет? В чем разница?

— От невыполнения плана люди тоже страдают, так как это лишает их права приносить пользу обществу, — ответил Матвей. — Но невыполнение плана возможно лишь по причине обстоятельств непреодолимой силы. Например, нехватки оцинкованной проволоки.

— Где в таком коммунистическом обществе граница между роботами — по сути рабами и людьми? — спросил Димка. — Происхождение? Роботы из металла?

— Естественно, — улыбнулся Матвей. — Кроме того, роботы не могут испытывать высокие чувства, особенно любить. Но люди там тоже очень любят работать. И очень страдают, если не имеют такой возможности.

— Страдать, значит, можно? — спросил Сашка.

Матвей улыбнулся.

— Разумеется. Именно это делает человека человеком. Способность страдать от несчастной любви, от невыполнения плана, от того, что на далекой планете угнетают туземцев и так далее.

— А как же эксплуатация человеков тогда при коммунизме?

— Эксплуатация человека человеком при коммунизме невозможна в силу отсутствия при нем товарно-денежных отношений и всеобщей высокой сознательности, — ответил Матвей. — А когда некая дева побуждает некого юноша лететь на Венеру за ценным камнем для колье — это совсем другое. Или некий начинающий юнош побуждает некую начинающую деву сделать за него домашнее задание, обещая взять её на рыбалку. Или когда знаменитый художник говорит менее знаменитому — мол, вскопаешь мне огород, попадешь на выставку. Но эксплуатации нет.