Вайми ухмыльнулся.
— Мне в этом плане повезло — на опыты меня всё же не сдали — ну, такие. И суриком даже не красили. А в рабстве я был, и много раз, — он повернулся к Асэту. — Сначала как ты вот, под мороком, потом по своей воле уже.
— Чтобы ухи чесали? — насмешливо предположил Димка.
Вайми снова ухмыльнулся.
— И это. Но в основном чтобы восстания готовить, побеги и так далее. В роли домашнего любимца это очень удобно делать. Времени полно же, охранники не трогают…
— И получалось? — хмуро спросил Асэт.
Вайми вздохнул.
— Когда как. Бывают рабы, которые натурально счастливы от рабства. И не под мороком даже. И даже если им ухи не чешут, а совсем наоборот даже. Бывают такие люди.
— И что с такими делать? — спросил Димка. — Прикончить, чтобы не мучились? Или помогать? Искать доброго хозяина?
Вайми фыркнул.
— Ничего. На волю-то они всё равно не пойдут.
— И всё?
Вайми пожал плечами.
— Иногда рабы срываются. Даже самые забитые.
— И убивают хозяина вилочкой для улиток? — спросил Сашка.
Вайми усмехнулся.
— Вилочкой — не слышал про такое. Но вообще в таких ситуациях да — бывает, что прилетает сюрприз нехороший. Особенно от дев, кстати.
— А парни бывают такие?
Вайми вновь усмехнулся.
— Ну, я же есть. Рабство я, конечно же, люблю — но чтобы непременно золотой ошейник, стихи в мою честь три раза в день и вообще, не будите до обеда. А если таки будите, то скоро вопросы начнутся, где тут выход на второй уровень.
— Что? Куда выход?
— Это анекдот про тех, кто с такими, как я, повстречался, — пояснил Вайми. — Попал такой вот господин типа в ад, вилы у чертей отобрал, бегает и кричит "где тут выход на второй уровень?!" А выхода-то и нет. Или есть, но без толку, потому что всё это в бреду.
Димка невольно поёжился. Его шутить на такую вот тему не тянуло, слишком уж жутко всё это выглядело в реале…
— От такого и самому можно свихнуться, — буркнул Сашка.
Вайми вздохнул.
— Кстати да. У меня личности-ловушки в норме в подсознании сидят, а если кто-то в сознание моё лезет… ну, свято место пусто не бывает. И вообще, нехорошо порабощать несовершеннолетних ментально.
Юрка усмехнулся.
— Как говорится, купи прекрасного раба и получи личность маньяка-мазохиста в подарок.
Вайми широко ухмыльнулся.
— Ага. Бывает такое. Только купят юноша прекрасного — а ему уже убегать приходится, потому что господин рехнулся. Или потому, что господин вдруг совершил особо зверское самоубийство — например, снял с себя кожу и посыпался солью.
— Видимо дома набор для садистских опытов держать — не самая хорошая идея, — усмехнулся Димка. — А то у некоторых начинающих товарищей совсем извращенные фантазии бывают.
— Жалко, тебя там не было, — буркнул Асэт.
Вайми усмехнулся.
— Я-то как раз был. Я, юнош прекрасный, пожертвовал самое дорогое, то есть свободу — а в обмен что? Тортики маленькие, стихи мне посвящают плохие, портреты ещё хуже, скульптор пьян, хозяин прячется под лестницей — в общем, в гроб такой сервис.
— Ага, а в том Замке Душ, где тебя учили, вообще учили человеческие жертвы приносить, — буркнул Димка.
Вайми возмущенно фыркнул.
— Не жертвы. Там речь шла про получение энергии всякими способами и учили получать её БЫСТРО. И из себя тоже.
— Из собственных страданий? — удивился Димка.
— Да, если надо.
— То есть наступать себе на ноги, бить башкой об стену, щипать себя за бока и так далее?
— Нет. Там более простые и быстрые средства. Инструментами.
— Хватать себя клещами за все выступающие места? — спросил Димка. — Или поджигать на себе штаны, для вящего эффекта?
— Можно и так, — буркнул Вайми.
— Вы все не понимаете, что такое рабство, — мрачно сказал Асэт. — Это отсутствие у человека самого себя. Отсутствие права выбрать, чем заняться и куда пойти. Отсутствие свободы воли. И — полнейшая зависимость от воли чужой. И — важнейшее! — отсутствие человеческого достоинства. Низведение Человека — до вещи. Да, раб — особенно если он красив и молод! — может лениво прислуживать господину за столом или по полчаса в день ублажать его в постели. Раб может жить так роскошно, как не снилось многим и многим свободным. Наконец, он может иметь и немалую власть — над другими рабами и даже над свободными!
И всё равно он остается рабом. Живой вещью, которую по простому капризу хозяина могут продать, сломать, переделать во что угодно — и наконец просто уничтожить любым, каким угодно диким и жутким способом! И самый забитый, замученный непосильной работой крестьянин, живущий в зарытой в землю халупе и спящий в ней в обнимку со свиньями, даже нищий на паперти будет тогда несравненно выше и счастливей его. Просто потому, что он — не раб.
Вайми вскочил, смерив его откровенно злым взглядом. Верно, на языке у него вертелось немало не менее злых слов — но он просто развернулся на пятке и размашисто зашагал прочь. Асэт, не глядя на ребят, тоже поднялся и ушел — в другую, разумеется, сторону. Пару минут все молчали.
— Вредный всё же тип, — наконец сказал Димка, имея в виду, разумеется, Вайми. — Кого хочешь достанет.
Игорь усмехнулся.
— Иногда тянет сдать его назад, в рабство, — но там, боюсь, хозяин впрямь повесится, потому что юнош данный с припездью, как говорила наша завуч. Как наш десятиклассник Бобиков, который к девчонкам приставал. Только вымогать Вайми будет не интим, а тортики, стихи в свою честь и ваяние себя в виде шедевра искусства.
