Плавни - [43]
— Ну, как, есаул?
— Я шел из хутора почти все время на галопе, ваше превосходительство. Моя разведка обнаружила полк в десяти верстах от этой проклятой балки… Я уже хотел атаковать конвой полка, когда на помощь к нему подошли части из Павловской.
— Что за части?
— Конница в составе примерно полка. Они заметили и обстреляли мою разведку. Тогда эта сволочь Хмель, передав разоруженный полк подошедшим частям, погнался за мною, и мне пришлось уходить. Я хотел оттянуть его подальше и дать ему хорошую трепку, но…
— Что?
— У него были две пулеметные тачанки, а я взял из хутора лишь одну…
— И вы не решились?
— Так точно, выше превосходительство…
— И долго он вас гонял по степи?
— Верст пятнадцать, а потом началась гроза, и он отстал… Мне приходилось уходить в противоположную сторону от нашего хутора…
У есаула был настолько жалкий вид, что у Алгина не хватило духа выругать его за неудачу.
— Идите спать, есаул. Вы, я вижу, еле на ногах держитесь.
Когда есаул ушел, генерал мрачно посмотрел на полковника Дрофу.
— Сухенко не вернулся?
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Где хотите ищите его, но чтобы через два–три часа он был здесь.
2
Сухенко пытался убедить себя, что едет в Староминскую не ради свидания с Зиной, а исключительно затем, чтобы проверить на месте выполнение приказа генерала и быть поближе к своему любимому Первому запорожскому полку.
«Ни одного казака из бригады не оставить красным», — повторил он слова генерала. — «Полк должен выступить утром, днем часть полка вернется в станицу и разоружит гарнизон. Следовательно, я буду полным хозяином станицы по крайней мере дня на два. Хмеля повешу на базарной площади, а этого проклятого Семенного привяжу к хвосту своего коня и отведу на хутор».
Сухенко посмотрел по сторонам. «Однако надо спешить, скоро будет дождь, не даст и к Зине зайти…»
Разыгравшийся ливень и наступившая ночь помогли Сухенко незаметно въехать в станицу.
Пока его ординарец расседлывал лошадей, хозяин ввел гостя в небольшую уютную гостиную с огромными фикусами в деревянных кадках.
— Очень рад вас видеть живым и здоровым, Анатолий Николаевич. Мы с матушкой так привыкли к вам. То–то она обрадуется!
— Спасибо, отец Кирилл, спасибо. Вы мне прежде всего скажите, в чьих руках станица?
Поп недоуменно развел руками.
— Сам весьма интересовался этим, дорогой Анатолий Николаевич. Недавно псаломщика к ревкому посылал, а потом не утерпел и сам пошел. Въехала вечером в станицу конница, а что за люди, не разберу. Черкески без погон, но как будто и не красные. Своих гарнизонцев я знаю, да и неоткуда им взяться. Они еще раньше вашего полка выехали из станицы.
— Да это, должно быть, мои хлопцы, отец Кирилл.
— Нет, не ваши. Ваши приметные, да и офицеров ваших я знаю.
— Так ничего и не узнали?
— Ничего… Вот, впрочем, фамилию командира ихнего псаломщик узнал.
Черт его знает, прости, господи, что за фамилия: Капуста…
Сухенко в волнении схватил попа за рукав рясы.
Капуста?! Да ведь это же Хмелев, командир сотни! он, мерзавец, из Челбасских плавней казаков привел. Много их?
— Больше сотни.
— Будь он проклят! А куда выехал гарнизон?
— Не знаю.
— А надо было узнать. Семенной в станице?
— Нет, он с ними уехал. Митинг утром проводили, так они даже конца не дождались… на лошадей — и только их видели!
— В какую же сторону?
— Вроде на Павловскую…
— Еще чего не хватало! Уж не пронюхал ли чего Семенной? — встревоженно пробормотал Сухенко.
— Эх, Анатолий Николаевич, вы его, голубчик, всего месяц как знаете, а я о нем еще в восемнадцатом году сколько наслушался. Разбойник, чистый разбойник!
— Вот что, отец Кирилл. Прикройте–ка ставни да заприте ворота, а я, пока подойдут мои хлопцы, немного засну.
— Сейчас, сейчас, родной мой. Может, закусили бы с дороги–то да водочки?.. У меня царская есть, берегу для вас!
— Пожалуй, можно, отец Кирилл. Продрог под дождем.
Оставшись один в своей комнате, Сухенко снял сапоги, черкеску и лег поверх одеяла. Он начал уже дремать, когда вошел ординарец, неся на мельхиоровом подносе жареную курицу, моченые яблоки, белый хлеб, пирожки и графинчик с водкой.
— Скажи матушке, что благодарю ее… Дождь сильный?
— Как из ведра, господин полковник.
— Наши не подошли еще?
— Никак нет, в станице тихо — конные патрули только ездят.
Сухенко вынул часы.
— Уже одиннадцать. Ты что, в станице был?
— К гарнизону ходил. Там музыка грает, песни… вроде свадьба.
— Ничего, наши подойдут, мы их поженим.
— Уж известно…
— А пора бы им быть. Ведь не у Павловской же они повернули. Жаль, что генерал не разрешил пустить в дело конвойную сотню.
Видя, что полковник надевает шашку, ординарец нерешительно проговорил:
— Не ходили бы вы в такой дождь, господин полковник… Наши придут, есаул, знает, где вас найти.
— Ладно, ладно, не раскисну… Забыл, как мы на турецком фронте сутками под дождем были?
— А что хорошего, господин полковник? Все косточки досе болят.
— От одного раза хуже не будет.
…В окне учительницы виднелся свет. Сухенко, кутая лицо башлыком, подошел к окну и заглянул в комнату.
Зинаида Дмитриевна сидела возле стола, накрытого белой скатертью, и читала вслух книгу. Напротив, спиной к окну, сидела черноволосая девушка с пуховым платком на плечах и шила. Сухенко приложил ухо к стеклу.
В повести ПУТИ-ДОРОГИ Б.А.Крамаренко показывает, как в борьбе за советскую власть складывались и закалялись характеры людей, как сталкивались и боролись социальные силы, как в мучительных, порою, противоречиях рождалось правильное понимание действительности, как отдельные люди, идя разными жизненными тропами (Андрей Семенной, Владимир Кравченко и др.), выбирались на правильную дорогу.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.
Книга рассказывает о судьбах кораблей и моряков германского флота в период Второй Мировой войны. Каждая глава посвящена известному эпизоду морской войны — атака Гюнтера Прина, рейд «Адмирала Шпее», недолгая боевая карьера «Бисмарка», действия вспомогательных крейсеров и т. д. Стиль изложения — документально-художественный. Автор явно симпатизирует немецкому флоту.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Аннотация издательства: Эта книга, выходящая в год 40-летия Победы над фашизмом, посвящена героическим страницам истории Болгарии… Костадин Кюлюмов, ветеран антифашистской борьбы, автор многочисленных произведений о второй мировой войне, лауреат Димитровской премии, в одном из наиболее популярных своих произведений создает героический образ молодого болгарского партизана.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.