Плавни - [4]
— Зайду. Слышите, казаки дюже недовольны. Уж больно продотрядчики лютуют.
Военком поморщился.
— Ничего твоим казакам не сделается. Армия без хлеба, в России голод, а твои казаки пшеницу — в землю, а сами за винтовки да в плавни.
— Полегче бы надо…
Тут будем полегче, а на фронте красноармейцы пояса будут потуже затягивать — так, что ли, по–твоему?
— Эх; товарищ военком, долго ли до греха? Восстание поднять могут. Ведь продкомиссар у иных все под метлу вымел.
Военком задорно сдвинул на затылок фуражку:
— Пусть попробуют! — Но, видно, предположение Митрича о возможности восстания озадачило его. Он уже не так уверенно добавил:
— Генерала какого–то ждут. Полстаницы самогон
варит. Видать, генерал тот выпить не дурак. Вот бы нам с тобой, Митрич, на генерала того посмотреть.
Митрич усмехнулся.
— Что, давно не бачили, соскучились?
— Ей богу, давно. Последнего из тех, что на мою долю пришлось, в восемнадцатом зарубал.
Военком весело хлопнул Митрича по плечу и пошел к ревкому.
Серые глазки Митрича, только что с ласковой усмешкой смотревшие на военкома, внезапно стали холодны и злы.
Заведующий финансовым отделом ревкома Бровко работал. в станице недавно. В его документах значилось, что он младший урядник, служил в Красной Армии писарем при штабе пехотного полка «и демобилизован по болезни. Фамилию его все скоро забыли, а звать стали Митричем.
Митрич побывал на маслобойке, где плотники меняли тесовую кровлю. Заехал на мельницу, оттуда на почту, а к концу дня сидел уже в ревкоме и, щелкая на счетах, распекал своего помощника за путаницу в документах. Вечером ушел в военкомат, где пробыл долго, и лишь далеко за полночь возвратился домой. Сняв замасленный френчик, он зажег каганец и поставил его на табурет возле койки.
В ставню кто–то стукнул. Митрич накинул на плечи френчик и прислушался. Стук повторился. Митрич прошел в сени, а оттуда на крыльцо. Возле стены дома притаился в тени человек в солдатской шинели.
— Это вы, Петров?
— Я. Вы один?
— Тс, тише! Проходите в комнату.
Заперев за гостем дверь, Митрич с минуту прислушивался, потом повернулся к Петрову и тихо проговорил:
— Ну, садитесь, есаул, рассказывайте.
Петров осторожно сел на краешек походной койки.
— Дела идут очень хорошо. Разрешите, я вам расскажу по порядку.
— Рассказывайте, рассказывайте, голубчик.
Митрич переставил каганец на стол, сел и приготовился слушать. Петров начал:
— Во–первых, ваше превосходительство, сегодня утром…
— Без превосходительства, — перебил Митрич. — К чему это?
— Слушаю. Сегодня утром я отправил ответ в Ейск, что ввиду малочисленности банды обойдемся своими силами. После этого послал Хмеля со всей его рванью прямо в лапы есаула Гая. Он сейчас, согласно вашему распоряжению, занял хутор Черныша.
Митрич перебил:
— Вы дали указания есаулу Гаю, чтобы он ни в коем случае не гнался за вашей сотней до станицы?
— Так точно. Все будет сделало так, как вы приказали. Гай подпустит к самому хутору и уничтожит.
— Вот, вот. Сейчас не нужно выявлять своих сил. Пусть думают, что нас мало. Что еще?
— Есть сведения от полковника Рябоконя.
— Ну?!
— Последний бой — в нашу пользу.
— Хорошо. Постарайтесь, чтобы выделенные ему пулеметы попали к нему поскорей.
— Они уже там. Последний бой он выиграл с их помощью.
— Сколько пулеметов осталось у вас на окладе?
— Три.
— Отправьте ему еще один и побольше патронов.
— Патронов я ему послал достаточно. Половину того, что получил сам.
— Какие у вас отношения с Хмелем?
— Неважные… Но теперь это не имеет значения.
— Думаете, он не вернется?
— Уверен.
— Тем лучше. Создавайте конную сотню вновь. Командиром сотни назначайте хорунжего Бугая.
— Слушаю. Есть сообщения о бригаде Сухенко.
— Что же вы мне об этом сразу не сказали?!
— Штаб фронта сообщает, что бригада будет расквартирована в ряде станиц со штабом в Каневской.
— Постарайтесь передать полковнику Сухенко, чтобы он перенес свой штаб в Старо — Минскую.
— Будет выполнено.
Генерал довольно потер руки.
— Дела идут неплохо, есаул. На польской границе пахнет порохом. Когда Польша обрушится на большевиков, и они волей–неволей оттянут туда свои войска…
— Тогда, ваше пре…
— Тогда Врангель выступит из Крыма, и не пройдет трех месяцев, как мы снова будем под Москвой. Кубань же будет в наших руках значительно раньше.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
У гребли стоит деревянная, покосившаяся от старости водяная мельница. В этом месте речка делает поворот и образует небольшое озеро. На берегу его растут плакучие ивы и старые вязы.
По–весеннему мутная вода доходит до самых верхних оголенных корней, и Тимке, сидящему на обрывистом берегу, приходится подбирать ноги, чтобы не замочить их в студеной ряби, непрогретой еще лучами апрельского солнца.
Он с раннего утра забрался сюда ловить сазанов. В синих отцовских шароварах и старенькой коричневой бекешке, накинутой поверх бязевой рубашки, он кажется подростком. Черная мохнатая папаха съехала на затылок, обнажив русый вьющийся чуб. Голубые глаза пристально смотрят в воду, по–детски пухлые губы крепко сжаты.
Рыба ловится плохо, но уходить Тимке не хочется. Так хорошо сидеть под старым вязом и мечтать. Чем сложнее, чем непонятнее становится все вокруг Тимки. тем охотнее он отдается мечтам.
В повести ПУТИ-ДОРОГИ Б.А.Крамаренко показывает, как в борьбе за советскую власть складывались и закалялись характеры людей, как сталкивались и боролись социальные силы, как в мучительных, порою, противоречиях рождалось правильное понимание действительности, как отдельные люди, идя разными жизненными тропами (Андрей Семенной, Владимир Кравченко и др.), выбирались на правильную дорогу.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.