Плавни - [2]
Солнце низенько, вечер близенько,
Выйди до мэнэ, мое серденько…
— Хорошо ты поешь, Тимка!
— А ты поцелуй меня за это.
— Спой еще… тогда.
— А почему не сейчас?
Послышался звонкий смех. Его приглушил звук по целуя. И опять девичий голос нежно просил:
— Проводи меня, Тимка, уже совсем темно… Я бандитов боюсь.
— Не бойся, моя ласточка. Со мной тебя ни один бандит не обидит.
— Слово такое знаешь?
— Не шуткуй… Я всурьез говорю.
— Тимка, а правда, что твой батько и брат в банде есаула Гая?
— Это… кто ж тебе сказал?
— Вчера у колодезя Мотька рыжая встретилась: «С Тимкой, говорит, гуляешь, а у него вся родня в плавнях».
— Мотька? А ты верь ей больше!.. Мой батько убит, а брат со Шкуро ушел… Сам не знаю, где он. И что я людям зробил? Целый день верчусь, как чертяка, чтобы мать да братневу жену с дитем кормить…
— Не сердись, Тимка, мало ли что люди брешут. Моя батько тоже убит. Хороший у меня батько был, жаль мне его… А на рыжую Мотьку ты заглядываешься…
— Вовсе нет, откуда ты взяла?
— Вся станица знает, гулял с ней, потом бросил. Она теперь злится на меня, глаза выцарапать готова.
— Нужна она мне!
— Значит, была нужна… Меня разлюбишь… я тоже… не нужна буду.
— Зачем плачешь Наталка?
— И вовсе не плачу… очень нужно!
— Нет, плачешь. Зачем? Ведь я ее не любил и гулял–то с нею всего два вечера… Наталка!
— И слушать не хочу… Не замай меня! Не хочешь проводить, сама пойду, а ты ступай к своей рыжей.
— Наталка!..
— Отстань… Я все знаю.
— Наталка, вот честное слово, я люблю тебя, а не Мотьку. Ну, хочешь, я при ней тебе это скажу?
— Очень нужно! Пойдем, уже ночь.
— Давай сперва споем… ту, что вчера, помнишь… про васильки.
— Сам ты василек. И почему только тебя Тимкой назвали… Ты ж василек — потому глаза у тебя голубые, голубые, почти синие.
— А у тебя черные… как бархат. А сама на цыганку похожа.
— Вот уж неправда. Это учительница выдумала, а ты и рад дразниться.
— Я не дразнюсь.
— Да… знаю! Вот у тебя оспины на носу и около губ, я же не дразнюсь… И ростом ты ниже меня.
— Не ниже.
— Нет, ниже.
— Нет, не ниже. Я еще вырасту.
— Где уж!
— Вырасту, вот увидишь.
— Пусти, скаженный, задушишь!
— А ты поцелуй.
…Этим вечером ревкомовский кучер Панас Качка шел от кума немного навеселе. Проходя мимо старого ветряка, он остановился и долго слушал льющуюся над засыпающей станицей песню. Панас кивал лохматой головой в такт песне. Потом вытер рукавом чекменя мокрые от слез глаза и растроганно пробормотал: — Добре… Эх, добре спивают! И вот ведь скажи, — хлопец из себя не видный, а голос–то какой…
2
Бледнеют звезды. За плавнями начинает пылать заря. Проснулась степь. Аспидные копчики и серые шулики первыми закружились над окутанной туманом землей.
Вдоль степной речки стрелой промчалась пара чирков. Сонно выплеснулся из воды золотистый сазан и ушел на илистое дно. Болотная птица настороженно выплывает на середину спрятанных в камышах озер. Пестро–зеленые лягушки концертом встречают наступающий день.
По мягкой дороге, что вьется вдоль речки, рыжие, белолобые быки тащут телегу. Заложив руки за чубатую голову, спит в телеге, на охапке сена, молодой казачонок. Дорога свернула влево и пошла по–над глубокой поросшей терном балкой, а речка закрутилась петлей и пропала за вишняками небольшого хутора.
Из балки быстро поднялись трое в черкесках, с винтовками в руках. Передний, седоусый казак крикнул:
— Э-эй! Это ты, Тимка?
Казачонок встрепенулся и остановил быков. Казак подошел к телеге.
— Что нового, Тимка?
— Есаул Гай сегодня ночью был у нас. Наказывал передать полковнику, чтобы выслал ему на хутор Черныша полсотни хлопцев и пулемет.
— Что еще говорил есаул Гай?
— Говорил, что от самого Врангеля к нам генерал приехал, будет командовать всеми отрядами, что по плавням прячутся.
— Генерал, говоришь… Из Крыма… Вот оно што–о–о! Ну, значит, скоро…
— Еще говорил, — летом наши на Кубани будут. Из–за моря помощь идет: англичане и французы оружие прислали.
— Ну, а в станице как?
— Казаки ревкомом дюже недовольны. Новый продкомиссар заявился. С бомбами у пояса, весь в кожаном.
Хлеб забирает. И к нам приходили, два чувала муки взяли и всю початку… Я не давал сперва, так один плетью меня огрел… «Бандитское отродье, — говорит, — все у вас, бандитов, позабираем».
— Ничего, Тимка, недолго уже. Сколько их?
— А кто его знает. Должно, взвод.
— Как из станицы выбирался, небось, пытали, куда едешь?
— Да. Я отговаривался — в степь всходы смотреть… оно взаправду надо туда проехать.
— Добрые всходы. Мы вчера с Еркой глядели. Ну, паняй! Да накажи матери, чтоб белья передала, а то смениться не во что.
Тимка порылся в сене, вытащил ковровую торбу и подал казаку:
— Нате, батя. Там белье для вас и Ерки, рушники, портянки, сало…
Казак улыбнулся и бережно взял торбу.
— Вот спасибо, а то овшивели мы тут. Ну, паняй! Ежели что случится, помни, встреча здесь. Каждую ночь наши хлопцы возле этого места будут дежурить.
3
Семен Хмель, командир конной сотни станичного гарнизона, собрался починять забор возле своей хаты, когда к воротам подъехал его ординарец, держа в поводу командирову лошадь.
— Эй! Товарищ Хмель, начальник требует.
Хмель молча подтянул шаровары, поднял топор и пошел в дом. Пройдя через кухню в комнату, он искоса посмотрел на сестру.
В повести ПУТИ-ДОРОГИ Б.А.Крамаренко показывает, как в борьбе за советскую власть складывались и закалялись характеры людей, как сталкивались и боролись социальные силы, как в мучительных, порою, противоречиях рождалось правильное понимание действительности, как отдельные люди, идя разными жизненными тропами (Андрей Семенной, Владимир Кравченко и др.), выбирались на правильную дорогу.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.