— Чёртово позерство… — почти не размыкая бледных губ. Почти мысленно.
— Прошу прощения, мистер Малфой?
Он посмотрел на Минерву — мельком, будто между прочим. Скользнул взглядом по старухиному лицу и сложил руки на груди, чувствуя, как подрагивают напряженные мускулы.
— Всё отлично. Ванная комната в башне это… удобно. Не придётся каждый раз совершать поход по Хогвартсу, чтобы принять душ. Я могу пройти в свою спальню?
МакГонагалл какое-то время изучала Малфоя сквозь стёкла очков, будто перед ней был не студент, а препарированная лягушка. Затем, видимо, не разглядев ничего её интересующего, со вздохом отвернулась и направилась в сторону письменного стола. Отодвинула верхний ящик.
— Здесь находятся бланки для заполнения вашего графика. Когда распределите между собой…
— Где моя комната?
Фраза закончилась как-то слишком громко в зазвеневшей тишине.
МакГонагалл сжала губы, смерив Малфоя долгим взглядом. Грейнджер нахмурилась, в точности копируя старуху. Впервые, кажется, за последние полчаса, посмотрев прямо на него.
Две идиотки.
Стало противно.
— Направо, мистер Малфой. И вверх по ступенькам.
Гермиона вздохнула, когда он бесшумно скользнул за её спиной и исчез в полумраке винтовой лестницы. Она уставилась в огонь и чувствовала, как внутри кружит медленную воронку коктейль из поистине неприятных чувств.
Стыд, раздражение, неуверенность.
Разомкнула онемевшие пальцы и несколько раз сжала и разжала кулаки, чтобы восстановить кровообращение. Под ногтями тут же закололо. Она не хотела ничего говорить, но всё же выдавила из себя:
— Извините за это. Малфой…
О, ради бога, какого она извиняется за него?
Минерва подняла руку в останавливающем жесте. Девушка послушно замолчала, утыкаясь взглядом в свод мантии под подбородком профессора.
— Всё в порядке, мисс Грейнджер. Драко сейчас очень непросто.
Конечно же. Как не вспомнить о дерьмовой ситуации в его семье, которая вдруг начала оправдывать его дерьмовое поведение. Почему бы и нет.
— Я знаю.
— Вот и чудно. А теперь позвольте мне отдать вам кое-что.
Профессор извлекла из открытого ящика стола две небольшие, похожие на маггловские, тетради. Гермиона подошла ближе, дабы рассмотреть их получше.
— Что это?
— Зачарованные дневники. Видите ли, старосты не всегда могут находиться рядом друг с другом, когда им может понадобиться что-то обсудить.
И слава Мерлину.
— Один дневник будет у вас, второй — у мистера Малфоя. Достаточно написать что-то в одном, чтобы это тут же оказалось на страницах другого. Это удобно, — МакГонагалл с улыбкой наблюдала, как загораются глаза Гермионы.
Девушка взяла дневники, рассматривая их и вертя в руках. На минуту забывая, почему в груди неприятно саднит. Совершенно пустые желтоватые страницы с чуть обтрёпанными краями поглотили всё внимание.
Правда, ненадолго.
— Спасибо. Я отдам один ему. Если он… — Гермиона запнулась, хмурясь. — Я отдам.
Малфой ведь согласился быть старостой. Значит, должен исполнять свои обязанности. Иначе это было бы безответственно для человека, представляющего всех мальчиков школы. А зная Малфоя столько лет, она с уверенностью могла заявить: потерять лицо, запятнать собственную репутацию он бы себе не позволил никогда.
* * *
— Слышала, ты ужился с грязнокровкой.
Магия, поистине. Одна фраза — и весь аппетит испорчен. Драко медленно дожевал и проглотил тост. Потом коснулся салфеткой уголка рта и членораздельно произнёс, не поворачивая головы:
— Иди на хер, Пэнси.
После чего столь же размеренно принялся за овсянку.
Паркинсон надула губы. А затем хмыкнула, переглядываясь с мрачным Блейзом, сидящим напротив. Настроение Забини уже неделю оставляло желать лучшего. Начало учебного года его явно не радовало. После летних событий — в особенности.
— Ешь свой завтрак лучше, — буркнул он, постукивая костяшками пальцев по столу. — И не лезь к Малфою.
Не лезть к Малфою? Что-то из области фантастики, наверное.
Большой зал утопал в сияющем солнечном свете, от которого резало глаза. По сути, глаза сейчас резало от всего. Даже от мутной темноты под веками.
Драко плохо спал.
Кровать оказалась неудобной, к тому же было слишком жарко: солнце, видимо, имело одну цель — раскалить Башню старост за день, превратив в чёртов крематорий. Помимо всего прочего слишком много мыслей рождалось и умирало в голове за прошедшие дни. Слишком много голосов сменило его сознание. Слишком много вспышек мелькало перед глазами.
А ещё у него раскалывалась голова. Каждую ночь.
До такой степени, что мерзкая тупая боль липла к вискам ещё полдня, жужжа, и он был уверен, что это от осознания того, что гриффиндорская шлюшка лежит сейчас в комнате, отделённой от его спальни лишь смежной ванной. Грязная, мерзкая Грейнджер.
Вызывающая головную боль.
Слава великому Салазару, они не общались. Ни словом не обмолвились, не пришлось. Почти не виделись. А если и пересекались, то мимолётно, в гостиной. На пару секунд.
Во второй учебный день она просто оставила на журнальном столике составленный график учёбы и распределения факультетов. На этом их «сплочённая работа» подошла к завершению.
— Ну и как она? Такая же деревянная, какой кажется на первый взгляд?