План Диссертанта - [51]

Антикайнен этого не заметил. Да и вообще он перестал замечать что-либо — отключился, впав в тяжелейший нокаут. Всего предусмотреть невозможно.

Некоторые умники говорят, что потеря сознания, в простонародье — обморок, длится несколько секунд, а дальше человек уже спит себе и в ус не дует. Понятное дело, что эти умники работают в полиции — те еще сказочники.

Тойво отключился надолго: он не пришел в себя ни тогда, когда машина остановилась, ни когда его, воровато оглядываясь, затащили в нанятый по такому случаю катер, ни потом под шорох волн. Ему плескали в лицо водой — но это никак не помогло.

Тайми озабоченно тер свой затылок: уж не перестарался ли он?

Антикайнен блуждал где-то в багровых тенях и никак не мог выбраться. Нужно бы — но никак! Сказывалось, вероятно, переживания минувших трех дней.

На положенной ему прогулке Тойво был не столь энергичен, как раньше: только разминочные упражнения, даже не запыхался. Ему не желательно было потеть, да и, вообще, тратить силы. Он был собран, сконцентрирован и полон решимости. Именно сейчас должно было решиться: способен он выбраться отсюда — или нет.

Несколько дней назад он провел небольшую тренировку, когда удрал от своего надзирателя. Результатом ее Антикайнен, в принципе, был доволен — немного скорректировать движения, и ключик у нас в кармане, как бы сказал Дуремар.

Темнее всего под пламенем свечи. Это правило Тойво собирался проверить. Да что там — проверить, это он собирался воплотить.

Недалеко от узилища Антикайнена был поворот коридора, за которым тоже располагались камеры, в которых маялись не такие строгие сидельцы — у них не было пожизненного заключения. Может быть, пятнадцать, двадцать или сто лет — это кому какой в свое время судья достался. Но дело не в камерах. Дело в подволоке над этим самым поворотом.

На высоте четырех с половиной метров под самым сводом покоилась несущая балка, которая образовала естественную нишу неизвестной ширины. Просмотреть ее не представлялось возможным, потому что вечно горящая невдалеке лампа освещения давала густую тень. Нужна была лестница. Лестницы поблизости не было.

Пока Тойво носил свои кандалы, он ежедневно стоял, упершись носом в кирпичную стену, ожидая, пока стражник откроет его камеру. Стражник возился с замком, а он кромкой своих оков скоблил камень стены, делая в нем выемку на высоте одного метра. Эта выемка должна быть достаточной, чтобы в нее могла бы опереться ступня правой ноги. Да не просто упереться, а быть достаточной точкой опоры, чтобы оттолкнуться со всей возможной силой. Ступня правой ноги, как нетрудно догадаться, должна принадлежать самому Антикайнену, а не взята, например, напрокат у собрата-заключенного.

Во время своей недавней тренировки Тойво, разогнавшись, что было сил, оттолкнулся от выемки вверх-влево, потом другой ногой от противоположной стены, используя всю ее шероховатость — вверх, затем руками уцепился за кромку ниши.

К сожалению, в том месте, где пальцы уцепились за край, места для тела не было. Зато оно было в полуметре от его тренировочного зацепа. Это было положительным результатом тренировки. Другим обнадеживающим фактором было то, что тело не подвело. Его направленные на цепкость и гибкость ежедневные физические упражнения оказали большую помощь — Тойво мог цепляться и карабкаться, как муха.

Эх, если бы также умел и летать!

По его прикидкам в нише следовало пролежать относительно неподвижно три с лишним дня. Это, конечно, несложно, если отключить все физиологические процессы живого человеческого организма. Мертвые тела — вон, вечность лежат и не жужжат. Но он был живым, и таковым собирался остаться.

Конечно, перед прогулкой Тойво постарался избавиться от всех продуктов жизнедеятельности своего организма, да про-запас, безусловно, не пописаешь. Поэтому он уложил за пазуху три валика ваты, тщательно размятых и утрамбованных обратно. Его матрас при этом не сделался худее. Антикайнен надеялся, что именно столько валиков должно хватить, проведя как-то эксперимент: пописать один раз в день. Вот с другой потребностью могли быть осложнения. Если все-таки действительно припрет, то придется дождаться какого-нибудь вертухая и навалить ему сверху, как птица, на голову — все равно в таком случае придется сдаваться к едрене фене.

Запах скрыть не удастся, чтобы не предпринимать. Как раз с этим может быть проблема в случае выхода из тюрьмы. Оставалось только надеяться, что и Тайми пахнет не лучше. Пусть на него грешат, если кто-то с хорошим обонянием случится рядом. Но лучше бы этого не произошло!

Для питания наверху Антикайнен получил калорийный паек от своего адвоката. Ну, а огурцы должны восполнить отсутствие питьевой воды. Нет возможности запастись питьем, но обезвоженный организм — слабый организм, поэтому жажду — сильную жажду — надлежит избежать. Огурцы — то, что надо.

Тойво помнил случай со своим соотечественником Элиасом Леннротом, когда тот по служебной необходимости — он был доктором — боролся с эпидемией холеры в Хельсингфорсе. Холера не убивает человека, его убивает обезвоживание из-за непрекращающегося поноса. Жертвы болезни, теряющие двадцать процентов жидкости организма, обречены. Элиас, когда обнаружил симптомы страшного недуга у себя, начал есть огурцы. Не огурцами, конечно, он вылечился, но дал своему организму необходимую поддержку и силы для борьбы.