Пламя над Тереком - [8]
Бета Цаллагов ничего не ответил. Он поднялся на вершину холма и спросил:
— Хорошо меня видите, товарищ майор?
— Отлично.
— Противник тоже будет отлично видеть нас. Мы тут как воробьи на воротах…
— Гм… Моряки начинают учить общевойсковых офицеров. Это забавно. Извольте рыть траншею там, где указано по схеме, на гребне холмов.
Цаллагов не стал спорить, приказал командирам рыть окопы там, где было указано майором.
Когда представитель штаба корпуса уехал, Цаллагов доложил по телефону командиру бригады подполковнику Кудинову:
— Товарищ сорок первый! Линию траншей ведем чуть ниже. По горизонту нельзя: будем как на ладони… Обратный скат и кустарники позволяют работу вести сейчас. Ночью кусты срубим… Что? Слушаю… Есть.
Бета вернул трубку пожилому связисту, сидящему на корточках в ямке, и повернулся к начальнику своего штаба Михалянцу:
— Подполковник дело говорит: после готовности первой линии начать работы на гребне. Это будет глубина… Интересно, что имел в виду представитель штаба корпуса? По его схеме глубина обороны могла находиться только на восточном скате. Ничего себе «глубина».
Михалянц комично поднял вверх густые брови:
— Там, внизу, хорошая глубина — кубарем лететь до самой Вознесенской. Думаю, что вы приняли правильное решение, товарищ комбат. Моряки тоже по земле ходить умеют…
Неподалеку, за каменистой выпуклостью горы, матросы рыли большой блиндаж для наблюдательного пункта командира батальона. Людей не было видно, только комья свежей земли летели вверх. Цаллагов взглянул на хронометр, приказал ординарцу Ване Реутову поторопить с устройством НП.
Две роты матросов копошились внизу, рыли траншею, стучали кирками, лопатами о каменистый грунт. Бета поднял бинокль. Родные места! Желтоватыми пятнами проступают сквозь утреннюю дымку колхозные поля. Слева — пастбища овцефермы «Красный партизан», прямо— на северном берегу Терека — сизая, чуть дымящаяся полоска. Это Моздок. Оттуда слышны взрывы и чуть уловимая дробь пулеметов. «Значит, — думал Цаллагов, — наши части прикрытия сдерживают натиск противника, чтобы дать возможность войскам резерва создать оборону у Терского хребта. А улицы Моздока уже заполнены фашистами…» Родные края… Там, за городом, селение Ново-Осетиновка, где родился и вырос Бета. Что там сейчас?..
Ваня Реутов уже несколько минут молча стоял перед командиром.
— Ты что? — очнулся капитан-лейтенант.
— Отделенный Гарбузенко спрашивает, сколько накатов делать?
— Никаких накатов. Рыть узкую, глубокую щель на выходе.
— Слушаюсь. Еще одно дело, товарищ капитан-лейтенант. Как быть с цивильным? За троих старается, как вол работает, а с виду тощий такой, может, он есть хочет?
— Тогда накорми его!
— Вы и сами сегодня еще даже не завтракали. Я сейчас!
Реутов куда-то исчез и скоро прибежал с двумя котелками.
— Вот — жареное мясо с картошкой и свежие помидоры. Здешние… дорогой нарвал. Все равно собирать их некому, люди-то все ушли…
— Отнеси все это цивильному Тахохову. Да поскорее! Комбат взял бинокль. Виднелась горная узкоколейка. Часть пути разбита бомбами. По шоссе движутся одна за другой машины. Солдаты в касках, в пилотках и без пилоток шагают по обочине. Они, видно, только что вышли из боя. Перевалят через Терский хребет, приведут себя в порядок и станут таким же резервом, как многие части, занявшие теперь оборону на сопках. А может быть, им не придется и дня отдохнуть… Гусеничный трактор тянет тяжелую гаубицу. Крут подъем со стороны Моздока, дорога зигзагом вгрызается в узкие проходы между холмами.
— А где же наши танки? — вслух подумал комбат.
— Не знаю. А как ты думаешь, командир, дойдет или не дойдет до полундры?
Цаллагов обернулся. Возле него стоял Габати в старенькой, запятнанной мазутом матросской тельняшке, потный, уставший.
— До какой… полундры? — Бета посмотрел удивленно в лицо земляка.
— Вот и я тоже ломаю голову, что это такое «полундра». Думал, что жидкая каша из кукурузы. Потом узнал: плохое это дело, Бета, вроде «спасайся, кто может…».
Цаллагов еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Вижу, ты, Габати, совсем моряком стал. А тельняшка откуда?
— Матрос премию дал — за ударную работу. Землю копать — им-то в новизну, а мне пустяк. На линии я один вагона три земли выбросил и вывез на Юлтузке. Эх… хорошая лошадь была. Убили, шакалы бесхвостые…
— Не грусти, Габати. Вот принесут распоряжение из штаба, и ты станешь полноправным воином. Выдадим тебе новенькую морскую форму, и винтовку получишь.
Тахохов радостно, как-то по-детски засмеялся.
Связист подал комбату телефонную трубку. Не начиная разговора, Цаллагов обратился к Габати:
— Иди отдохни, солдат морской гвардии. А насчет полундры не вспоминай: будем стоять насмерть!..
Но Габати не думал об отдыхе. «Солдат морской гвардии…» Почему его так назвал комбат?
А жена Чаба? Что он ей скажет? Ехал за детишками, а попал на фронт… Ох, и завоет старая!.. Ничего, поворчит, да и перестанет. Командир, кажется, всерьез решил взять его к себе. А может, Бета хочет, чтобы Габати поскорее попал в Моздок к своим внукам?
Выбьет Красная Армия фашистов из Моздока, а Габати тут как тут. Заберет внуков — и домой…
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.