Пламя над Тереком - [169]

Во время следствия в гестапо Валю избили, и в дороге у нее кровоточили и болели раны. Несколько дней ничего не могла есть.

Кто-то, сжалившись, всунул в карман ее куртки початок. Теперь она грызла по дороге кукурузные зерна.

Валя осталась благодарной русскому человеку — пленному Василию. На просеке он измазал лицо ей сажей, наложил черную повязку, и женщина стала походить на трубочиста.

— Так нужно, — сказал Василий. — А то измучают тебя, бабонька, кобели эти… Не умывайся больше…

По грязной дороге пешие пленные должны были идти наравне с конным конвоем.

Валя никак не могла успокоиться.

«Астан, родной Астан, неужели я в плену у фашистов?»— с ужасом думала она.

Такую печальную историю поведала Астану сестра.

— Теперь ты знаешь, что с Валей случилось до станции Прохладное. Больше никаких вестей никто не передавал…

Астан молчал, молчал долго, мучительно долго.

— Астан, — снова заговорила сестра, — вот письмо. Это Валина мама передала тебе, когда узнала, что я к тебе еду. Письма твои тоже здесь. Старые, когда вы еще не поженились. Передай Астану, сказала Валина мама, пусть будет память о ней.

Астан молча взял пожелтевшие конверты, начал их поглаживать, словно они были живыми существами.

После, оставшись один, он достал самое первое письмо Вали и несколько раз перечитал его. Повеяло чем-то родным и далеким-далеким. Вспомнилось военно-морское училище, курсанты, которых послали в Заполярье создавать фундамент Северного флота, трудные героические дни молодых друзей…

ПЕРВОЕ ПИСЬМО ВАЛИ

«Дорогой, милый Астан!

Получила твое письмо и страшно волнуюсь за тебя. Каким образом ты попал в Заполярье? Что с тобой случилось? Почему возишь камни, закладываешь фундаменты и работаешь до седьмого пота? Если тебя судили и строго наказали — напиши, за что? Ты пишешь, что здоров и что всех хорошо кормят. А почему ты живешь в бараке? Очень прошу, поскорее напиши мне, как ты попал в этот холодный снежный край и не нужна ли тебе помощь? Напиши — и я тебе перешлю продукты или даже приеду.

Я живу сама не своя, и подруги по институту спрашивают, что случилось. Ответь, любимый мой, поскорее. У меня все хорошо.

Твоя Валя»

Астан перечитал письмо несколько раз, улыбнулся. «Смешная моя, беспокойная натура, — думал он. — Ну как же я мог тогда написать тебе подробно о секретных делах? Как мог объяснить, что там, на Севере, наши курсанты творили чудеса?»

Люди не жалели ни сил, ни времени. Если было можно, он написал бы, что укрепляют границу на Севере. Что-нибудь такое: «Запрем ее на замок, и пусть обжигает лицо и руки, пронизывает тело этот ледяной ветер, пусть бесятся штормовые волны не меньше ветров на горных хребтах. Я, комсомолец, выдержу их удары».

Астан усмехнулся, вспомнив, что решил тогда: лучшим ответом на Валино письмо будет завоевать на предстоящих соревнованиях в Баренцевом море вымпел и приз. И тогда Валя все узнает.

И вот наступил день состязания. Это было накануне флотского праздника, и состязание на баркасах должно было показать ловкость и умение молодых моряков.

Казалось, что день состязания выдался на диво удачным. Ветер был не сильный, и баркасы легко скользили по мелкой зыби. Каждому хотелось вырваться вперед, и ребята налегали на весла. Баркас Кесаева шел впереди, все более заметно отрываясь от всех, но погода вдруг стала меняться, на море медленно наплывал туман. Вскоре уже трудно было различить баркасы. Астан находился вместе со своими лучшими друзьями — Жорой Соколовым и Сергеем Цуриковым. И другие курсанты были как на подбор.

— Темп! Темп! — кричал Цуриков. — Жми, братва, а то нас обогнали!

Сквозь туман действительно чуть впереди виднелись другие баркасы. Налегли на весла. Астан и сам налегал изо всех сил. В тот момент ему вспомнилось Валино письмо. Почудилось, что она украдкой наблюдает за ними: «Э-э-э, хвастуны! Отстали!..»

Баркас набирал скорость. Это было заметно. Он прыгал с волны на волну, то подымая нос на гребне, то зарываясь кормой в пену.

— Сзади судно! — крикнул Сергей Цуриков.

Все насторожились: их догонял теплоход. Он шел полным ходом и в тумане не заметил небольшого баркаса. Начали подавать сигналы, дали лево руля, но уже было поздно: огромная глыба ударила в борт баркаса.

Первое, что увидел Астан, это уцепившегося за якорь теплохода Жору. Как он там очутился? Потом заметил ухватившегося за обломок баркаса Сережу Цурикова. Другие курсанты тоже подплывали к разбитому баркасу, стараясь понадежнее ухватиться за него. И все заволокло туманом, перед глазами пошли круги. Астан потерял сознание.

С теплохода спустили шлюпку и, к счастью, потерпевших подняли на борт корабля.

Потом все они встретились в бане учебного судна «Комсомолец». Жаль было Жору — у него густые каштановые волосы прорезала узкая белая полоска — седина. За какие-то минуты!

— Мы, ребята, словно на войне побывали, — смеялись курсанты.

ВТОРОЕ ПИСЬМО ВАЛИ

«Дорогой мой!

…Вот уже больше месяца прошло, а от тебя ответа нет и нет. Я уже совсем собралась ехать к тебе, но, оказывается, туда нужен специальный пропуск.

Решила пока написать еще одно письмо тебе, подожду немного, а потом уже буду просить разрешения и приеду сама. Сил моих больше не хватает — я волнуюсь и беспокоюсь с каждым днем все больше и больше. То мне кажется, что с тобой что-то случилось, что ты болен, что тебе помощь нужна и поэтому я должна быть рядом с тобой. То мне начинает казаться, что разлюбил меня. Умоляю, не терзай больше моего сердца — немедленно отвечай мне. Одну неделю письмо идет к тебе. Обратно — тоже неделя, значит, через две недели я от тебя получаю ответ.