Пламя над Тереком - [142]
Как ни был говорлив Демин, но и ему нечего было сказать, и, словно выдохнув, он только проговорил:
— Да, — и в свою очередь приник к перископу.
— Ну, я в отсек, может, засну, — произнес Астан.
Но не успел он уйти, как Демин крикнул:
— Товарищ командир, над морем дым! Да, да, дым!
В перископ действительно виден был дымок. Забеспокоился лейтенант, еще пристальнее всматриваясь в узенькую темную полоску. Нет никакого сомнения, это вражеские корабли прижимаются к береговой черте.
— Правду говоришь? — почти вскрикнул Кесаев, отстраняя от перископа лейтенанта.
— Прямо по курсу. От нас в трех-четырех милях, к берегу. Ну, капитан-лейтенант, вижу я, будет дельце.
— Все правильно, лейтенант! — сказал Кесаев, чуть ли не вдавливая глаза в стекло перископа. — Готовь корабль к атаке! Постой! Дымки в трех местах. Ну-ка погляди.
— Верно, товарищ командир, три корабля! Военные, видно по дыму, — сказал Демин, припав к перископу. — Веселенькая история. Не было ни гроша, да вдруг алтын.
Прозвучал приказ срочно готовить лодку к торпедной атаке. Через две-три минуты с боевых вахт корабля на командный пункт понеслись рапорты:
— Дизеля готовы к торпедной атаке!
— Торпедные аппараты к атаке готовы!
— Электрическое отделение готово…
— Товарищ командир, вижу три эсминца. Корабли идут кильватерной колонной! — доложил вахтенный.
«Одна «Малютка» против трех эсминцев — трудная и опасная операция, — думал Астан. — Риск, конечно… Но решение принято».
И Кесаев приказал штурману Демину готовить расчеты для атаки.
Долго и нетерпеливо все на «Малютке» ждали встречи с противником. И вот этот момент наступил. Астан волновался. Но показать своего волнения не имел права. Нервность, неуверенность передаются, как ток, всему экипажу, так же как и решительность, спокойствие. И этому есть простое объяснение. То, что происходит наверху, на море, видит только один человек — командир. И побеждает или погибает лодка, экипаж определяет без слов, по поступкам и поведению командира.
Поэтому Кесаев выглядел сейчас так, словно он уже выиграл бой. Распоряжения его были спокойны, в движениях тоже не было суетливости, хотя ему казалось, что вражеские эсминцы обнаружили его «Малютку» и сейчас устремятся сюда, начнут бомбить и разнесут лодку в щепки.
Но не эти соображения, нагонявшие страх, были теперь самыми главными. Главное заключалось в том, чтобы правильно выйти в атаку. Страшновато, что греха таить. Но страх не сковывал, а, наоборот, как бы уточнял, что надо делать. «Чуют опасность, прячутся у берега», — думал Кесаев.
Было душно в рубке, слишком душно.
Астан все чаще обращался к акустику:
— Сосновский, глубина?
Сосновский встряхивал рыжим чубом, сообщал данные.
— Так держать! — скомандовал Кесаев.
— Так держать! — повторил штурман.
И лодка шла под водой на сближение с противником.
Наконец она приблизилась к эсминцам на 6–8 кабельтовых.
Пора разворачиваться…
В боевой рубке производили сложные расчеты: торпеды должны попасть в цель… Астан в перископ разглядел даже вражеских матросов и стоящих на вахте офицеров, настолько лодка сблизилась с целью…
Но когда торпеды уже были «на товсь», стальное днище корабля вдруг затрещало. Лодка остановилась и задрожала. Из центрального командного пункта раздались тревожные слова:
— Лодка села на мель!
Экипаж попытался сдвинуть корабль с места, но он даже не покачнулся.
«Сбросить балласт… Всплыть на поверхность и прямо пойти в атаку», — мелькнуло у Астана в голове.
По приказу командующего лодкам запрещалось выходить в атаку открыто. А тут еще перед лодкой три вооруженных до зубов эсминца! В таких условиях атака — чистейшая авантюра. Гибель лодки вместе с экипажем была бы неминуема.
Три вражеских эсминца, три кита, о которых можно было только мечтать, прошли чуть ли не над лодкой, стоявшей неподвижно с заглушенными машинами, ушли безнаказанно, словно здесь никого не было. Есть от чего стиснуть зубы!
Подвела карта! Глубина на ней в этом месте была показана на несколько метров больше действительной. Кого же теперь винить? Кого наказать? Впору расстрелять виновного!
Чтобы успокоить экипаж, командир сказал:
— Обидно, очень обидно, но такие казусы случаются в море. Надо это учесть на будущее. Благословим лучше звезду, под которой мы родились: счастье, что эсминцы не обнаружили нас на мели! Не то поминай как звали…
Но как ни объясняй, какой вид ни принимай, а первая атака сорвалась. Враг ушел. Этого Астан не мог простить себе. «Стыдно, стыдно! — терзал он свое сердце. — В таких случаях говорят: «Лучше смерть, чем позор».
Когда, по расчету, эсминцы были уже настолько далеко, что не могли услышать шумов подводной лодки, Кесаев прошел в электромоторный отсек, чтобы лично убедиться в исправности машин, и приказал опробовать моторы.
Матросы — моторист Иван Твердохлебов и электрик Яков Чивиков — быстро выполнили приказ. Но Кесаев видел, что не радость подгоняла их в работе. Лица были хмуры, глаза грустны.
Кесаев вслушивался в ровное гудение моторов и, повеселев, скомандовал:
— Глуши!
Потом обратился к матросам:
— Братцы, что вы носы повесили? Сердечко у «Малютки» на ходу, чего же унывать! Снимемся с якоря, сходим на базу, а там, глядишь, и подстрелим птичку. Выше нос, ребята!
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.