Пламя и кровь - [26]

– Дональд согласен остаться до весны, – прибавил Скотт уже примирительным тоном. – Признаюсь, я не планировал платить ему еще три месяца, так пользуйся его присутствием, чтобы разобраться в деле.

– Хорошо, – пробормотал Джордж.

Было видно, что у него нет желания продолжать этот мучительный для него разговор. Кейт почувствовала к нему жалость. При его неуемной гордости он, наверное, был очень уязвлен полученным выговором.

– Сегодня мы празднуем Рождество, – сказала она, беря Скотта под руку. – О делах поговорите в следующий раз.

Удивившись, муж улыбнулся ей и позволил увлечь себя к двери.

– Не делай ему выговоров при всех, – прошептала она.

– О, конечно, прости.

Кейт всегда удивляло, с какой легкостью Скотт соглашался с ней. Он был сговорчив, выслушивал ее аргументы и уступал, несмотря на то что нрав у него был крутой.

– Пойдем посмотрим поздравительные открытки, – предложила Кейт. – Некоторые просто великолепны, я разложила их на столике в гостиной. И сегодня пришло еще две!

По англосаксонской традиции, поздравления посылали на богато разукрашенных и усыпанных блестками открытках, и с начала декабря семья Джиллеспи получила их огромное количество – одна другой краше. Они были выставлены в ряд полуоткрытыми, чтобы была видна подпись отправителя, и Скотт с любопытством изучал эту выставку.

– Какая, однако, фантазия у издателей! Вот эта – более строгая, от кого она?

Он взял открытку в руки.

– Так… От Крейга. Тот самый коллега, зеленоглазый блондин?

– Вот это память! – расхохоталась Кейт.

– Можно прочитать?

– Конечно.

Новогодние пожелания выглядели вполне традиционными, но адресованы они были лично Кейт.

– Крейг хотя бы знает о моем существовании? – спросил он.

– Не валяй дурака, Скотт!

Она взяла открытку из его рук и беспечно поставила на место.

– А какая у него самого семья? – настаивал Скотт. – Женат, дети у него есть?

– Разведен и без детей.

– Все понятно.

– Ничего тебе не понятно. Ревнивец – слеп, неуклюж и неприятен. Я тебе уже говорила, что Крейг – преподаватель и очень милый человек, который облегчил мне жизнь на первых порах, когда я только пришла в школу. С ним я могу говорить о французской литературе. И ничего более. Я ведь не упрекаю тебя в том, что ты любезен со своей секретаршей или бухгалтером, вот и я тоже на своей работе имею право на приятные отношения.

– Да, но ведь ты такая красивая, Кейт, такая соблазнительная, что я уверен: ни один холостяк не может остаться к тебе равнодушным.

– Ну и что? Я-то равнодушна к другим мужчинам! Я люблю своего мужа, своих детей, свою семью, и мне безразлично, что кто-то бросает на меня нежные взгляды.

– Он бросает на тебя нежные взгляды?

В глазах Скотта промелькнул гнев, и это встревожило Кейт.

– Не надо устраивать глупые сцены, – тихо проговорила она.

Скотт уже собирался ответить, но сдержался; однако Кейт видела, каких усилий это стоило, и была ему благодарна. Но все-таки эта короткая размолвка оставила тяжелый осадок. Как Скотт мог сомневаться в ней? Ее любовь была всеобъемлющей, абсолютной, не омраченной ничем, она не могла давать никакого повода для ревности. Сама Кейт никогда не задавалась вопросом, смотрит ли он на других женщин, но, может быть, зря? Мать часто говорила ей, что она неопытна, даже называла ее дурехой, которая витает в облаках. Однако подозрения Скотта, хотя и необоснованные, навели ее на неожиданные мысли. Если он думал, что Кейт способна заинтересоваться другим мужчиной, может быть, он судил по себе?

В глубокой задумчивости она села перед камином, в котором жарко пылал огонь, разожженный Дэвидом. Невинное удовольствие, которое доставила ей открытка Крейга, испарилось, уступив место смутному ощущению вины, хотя никакой вины не было. Она обернулась и увидела, что Скотт смотрит на нее с другого конца гостиной. Кейт выдерживала его взгляд до тех пор, пока он не подошел к ней со смущенной улыбкой.

– Ладно, я был немного несдержан… Не будем больше говорить об этом!

– У меня нет запретных тем, – возразила Кейт.

– Не обижайся, я же извинился.

– О, а я и не поняла, что это извинения!

Он рассмеялся и крепко обнял жену.

– Веселого Рождества, любимая, – прошептал он ей на ухо. – Если бы я уже не был твоим мужем, я бы сейчас попросил твоей руки.

– Вас невозможно оставить даже на пять минут! – возопил Филип. – Поднимайтесь в свою спальню, если вам уж так приспичило, а мы выпьем аперитив без вас.

Скотт оторвался от Кейт, но не выпустил ее из объятий.

– Ты всегда такой язвительный, мой милый шурин!

– Не называй меня так, это ужасно. А вот и ребятишки!

Филип встал на колени, чтобы быть одного роста с пришедшими близнецами.

– Поцелуете меня? – жалобно спросил он. – Вы так хорошо пахнете, обожаю этот запах!

– Он заставил меня купить детский шампунь и моется им каждый день, – заметил Малькольм.

В гостиную вошли Ангус с Амели, а за ними – Мойра и Джордж. Кейт заметила, как бледен Ангус, и знаком пригласила его сесть поближе к камину.

– Тебе все еще холодно? Садись, здесь ты быстро согреешься.

Пока он устраивался в удобном кресле, она пошла к окну, чтобы закрыть внутренние ставни. На улице уже сгустилась ночь, но несмотря на темноту она заметила, что пошел снег.