Пламя дьявола - [66]

Она подавила рвущееся рыдание. Она должна заставить себя понять, что ей еще повезло. Какая бы сложилась жизнь у нее с Витасом, если бы она вовремя не узнала правду насчет Вирджинии? Они жили совершенно по-разному, были совершенно непохожими людьми, не говоря уже о других вещах. Он увидел ее и захотел на некоторое время, но это вовсе не может быть основанием для постоянных и крепких, по-настоящему близких, отношений, какие необходимы ей. Напрасно она позволила себе поверить, что раз он сделал ей предложение, значит хочет быть с ней вместе, что она ему нужна по-настоящему. Она почти уже поверила, что ее собственная любовь может совершить чудо и превратить ее смуглого любовника-пирата, этого миллионера, бизнесмена и плейбоя в любящего мужа. Значит, она была просто дурой.

Речел приоткрыла дверь спальни и осторожно выглянула в коридор. Не было слышно ни звука. Она не спустилась обедать под предлогом головной боли. Ведь утром Витас обещал поговорить с ней, а она знала, что не сможет перенести эту встречу и разговор с ним. Она попросила, чтобы ее не беспокоили, и ее желание было выполнено.

Пробираясь на цыпочках по галерее к лестнице, она пожалела, что не может проститься с сеньорой де Мендоса.

Добравшись до основания лестницы, Рэчел почувствовала, что вся дрожит. Она неслышно прошла через холл к парадной двери и с удивлением обнаружила, что дверь была не заперта. Она повернула массивную ручку и тихонько вышла. Она уже сделала первые два шага, как вдруг услыхала шум приближавшейся машины. Рэчел застыла на месте. Бежать с тяжелым чемоданом в руке она не могла, просто бросить его тоже было невозможно и не было времени спрятать его так, чтобы его не заметили. Она растерянно огляделась, но мощный свет фар уже выхватил ее из темноты. Машина въехала под арку и остановилась у самого крыльца в нескольких ярдах от Рэчел, застывшей с глазами, расширившимися от ужаса. Она уже ничуть не сомневалась в том, кто был за рулем.

Витас неторопливо вышел из машины и направился в ней.

— Интересно, куда это ты направляешься? — В его голосе клокотал гнев.

— Я теперь отлично все знаю, — ответила она. — И потому возвращаюсь в Англию.

— Можно спросить почему?

Она пожала плечами.

— Я получила утром письмо от своего агента, — сообщила Рэчел. — Мне сделано потрясающее предложение на роль в новой пьесе. Это — шанс, который нельзя упускать. Потому я принимаю предложение.

— А как насчет более раннего обязательства — передо мной?

— Не думаю, что ты предлагал это всерьез. Я хочу сказать, — поправилась Рэчел, — что в этом больше нет нужды. Наверное, мне следовало сообщить тебе еще утром, успокоить тебя. Ребенка не будет, так что можешь за меня не беспокоиться больше.

— Не беспокоиться, — тихо повторил он. — Из всех грубых и жестоких вещей, которые ты мне наговорила, эти слова самые жестокие.

— Не смей говорить мне о жестокости! — воскликнула Рэчел.

— Что это значит?

— Не имеет значения, — пробормотала она измученно. — Ничто уже не имеет значения. Пожалуйста, отпусти меня.

Витас тихо выругался, нагнулся, вырвал из ее рук чемодан и отшвырнул его подальше в кусты.

— Ты никуда не едешь, — заявил он. — Без меня ты никуда не поедешь, ты слышишь меня, Ракиль?

Он поднял ее на руки и внес в дом, в салон, где бесцеремонно бросил на один из диванов.

— Как ты смеешь так со мной обращаться! — крикнула она. — Я свободный человек. Я…

— Ты будешь моей женой, — сказал он.

— Нет. — Она покачала головой. — Ты… ты слышал, что я сказала тебе, Витас? В этом нет больше нужды — нет нужды в притворстве. Я… я не беременна, и, значит, ты можешь сразу отказаться от этого фарса.

— Фарса? — недоуменно переспросил он. — Ты говоришь о венчании со мной, как о фарсе?

— Да, говорю, — крикнула Рэчел. — И в этом фарсе у меня даже не первая роль.

— А это что значит? — медленно спросил он. — Будет лучше, если ты объяснишь мне, Ракиль.

— Я видела вас, — устало проговорила она. — Я ответила на телефонный звонок у тебя в кабинете сразу после твоего ухода, и это звонила она… твоя Вирджиния. Она — женщина с фотографии, верно? Та самая, которую ты возил в Кордильеры?

— Да, — ответил он. — И что из того?

— Тебе даже не стыдно?

— Мне еще надо узнать, почему я должен стыдиться. Ты говоришь, что видела меня. Надо понимать так, что ты поехала за мной в Вивавиченцио из-за этого звонка?

— Да, — призналась она. — И видела вас вместе в отеле. Я видела… какая она. Слышала, что она тебе сказала… о том, как она счастлива. — Она с трудом набрала воздух в легкие. — Ну, так, когда я исчезну, вы сможете быть еще счастливее. Не можешь же ты ожидать, чтобы я вышла за тебя замуж, а потом делала вид, что не вижу, как ты развлекаешься.

Темное лицо его застыло и стало похожим на каменную маску, холодное и далекое, как вершины Андов.

— Ты считаешь, что у меня такие намерения?

— Я не знаю, что мне думать, — отвечала она устало. — Мне просто надо уехать — вернуться в Англию. Здесь меня, в сущности… ничто не держит. А когда я исчезну, ты сможешь жениться на Вирджинии, если этого хочешь.

— Как ты великодушна, даже считаешься с моими желаниями, chica, — протянул он.