Пламя дьявола - [62]

Сеньора взяла свою вышивку и сделав два-три стежка сказала:

— Еще я договорилась с моей портнихой, чтобы она приехала послезавтра, когда ты отдохнешь, с фасонами и образцами тканей для свадебного платья.

Рэчел вздохнула.

— Так скоро?

Во взгляде сеньоры мелькнула насмешка. Но ответила она очень осторожно:

— Дорогое дитя, судя по тому, что сообщил мне мой импульсивный сын, мне кажется, что ваша свадьба должна быть сыграна как можно быстрее.

Рэчел покраснела до корней волос. Последние крохи ее уверенности испарились.

— Он все вам рассказал? — тихо спросила она.

— Он всегда мне все рассказывает. — Сеньора на мгновение замерла с иглой в руке. — Это расстроило тебя? Уж не ожидала ли ты, что… я буду презирать тебя за то, что ты отдалась ему без благословения церкви и закона? Не могло же тебе прийти в голову такое? Та ночь, что ты провела с моим сыном, вполне могла оказаться его последней на земле. Как могу я презирать девушку, которая подняла над ним завесу тьмы в ту ночь?

Рэчел почувствовала, что глаза у нее повлажнели.

— Я… я не знала, чего ожидать. — После враждебности Марка она, признаться, ожидала худшего.

— Ты устала, — успокаивала ее сеньора. — Ты пережила столь тяжелое испытание, оказавшись в руках этого злого Родригеса. — Она перекрестилась. — Сжалься, Боже, над его душой. Я позвоню, чтобы Хозита отвела тебя в твои покои.

Хозита оказалась пожилой женщиной с довольно-таки суровым лицом, но улыбка совершенно преображала его, а она много улыбалась, наблюдая первую реакцию Рэчел при виде ее спальни.

Сама кровать была очаровательна: четыре резные колонны и масса тугих белоснежных кружевных оборок, свисавших до самого ковра на полу. Солнечный свет, заливший комнату, просачивался сквозь бледно-розовые шелковые занавески. Каждое окно было обрамлено спускающимися до пола шторами из тяжелого кружева, подхваченными шнурами того же цвета. Ковер и стены были почти одного оттенка нежно-абрикосового цвета. Рэчел пришлось принять помощь служанки, когда она снимала джинсы и рубашку и переодевалась в отделанный кружевом красивый пеньюар. Хозита показала ей платья, о которых говорила раньше сеньора. Было ясно, что горничной больше нравится белое шифоновое с широкими рукавами классического фасона, и она разочаровалась, когда Рэчел отрицательно покачала головой. В данных обстоятельствах она вовсе не собиралась появляться внизу одетой в девственно белый цвет, чтобы на нее цинично смотрел Витас.

В конце концов она выбрала темно-синее в мелкий белый горошек типично испанское по фасону платье, с широкой юбкой и приспущенными плечами. Длина ей подходила, но в талии она, видимо, была потоньше Хуаниты, и Хозита унесла его, чтобы убавить, где нужно.

Рэчел залезла в постель и постаралась успокоиться. Радушный прием сеньоры способствовал тому, что она немного отогрелась изнутри, но для Речел гораздо нужнее были бы сейчас руки Витаса, обнимающие ее.

Ее пугала его холодность.

“Даже насмешки было бы легче переносить от него”, — подумала она. — Или страсть, от которой она раньше так старалась укрыться. “Неужели его так сильно переменило мое поведение в Диабло после того, как мы выбрались из шахты?” — гадала Рэчел. Спутанные мысли все кружились и кружились у нее в голове.

“Сеньора права, — подумала она засыпая. — Я устала. Я совершенно измождена. И завтра все покажется мне другим”.

Но на следующий день ничто не изменилось. И еще через день, и через неделю тоже.

Рэчел казалось, что она живет во сне. Она стояла, как робот, когда маленькая смуглая женщина подкалывала, прикладывала и накручивала бесконечные ярды кремового шелкового шифона, тонкого и воздушного, и закрывавшего ее почти с головы до ног. Она гуляла в саду у фонтанов. Она навещала Марка, пока он был вынужден сидеть в своей комнате по приказу докторов. Она беседовала с сеньорой. Она плавала в бассейне, наряженная в бикини Хуаниты, переделанное для нее Хозитой. Она загорала. Она переодевалась к обеду и спускалась по лестнице в салон, где ее ждала сеньора и все возраставшее количество родственников, приглашенных на венчание Витаса. После обеда она сидела и, спотыкаясь, пыталась вести беседы по-испански, беседы, затевавшиеся специально для того, чтобы она, Рэчел, получше овладела испанским языком. И все время она старалась не смотреть в противоположную сторону комнаты, где сидел Витас. А когда маленькие часы, стоящие на пристенном столике, отзванивали десять часов, она поднималась, получала прощальный поцелуй от сеньоры и шла к двери, у которой ее ждал Витас, чтобы поцеловать ей руку, а потом поспешно и холодно прикоснуться губами к ее щеке.

Когда это произошло в первый раз, она почти не поверила своим глазам. Ведь он же сказал в Диабло, что далеко не считает ее долг оплаченным. Она, как во сне, поднялась в свою спальню и позволила круглолицей девушке, с беспокойством ожидавшей ее, помочь ей снять платье и надеть ночную сорочку из тончайшего кружева. Потом она долго лежала в темноте, глядя в пространство и изо всех сил желая, чтобы он оказался с ней рядом. Даже когда весь дом уже уснул, она все еще ждала его.