Пламя дьявола - [53]

— Нет, — призналась она. — Но, если это единственная причина…

— Это не так, — возразил он коротко. — Если говорить начистоту, я вряд ли в настроении для длительной сцены соблазнения, как уже пытался тебе намекнуть, querida. Сегодня мои потребности скорее бы удовлетворила женщина с улицы, чем неопытная девушка. Я понятно говорю?

— Совершенно. — Рэчел упрямо подняла подбородок. — Но разве нужно учитывать только твои потребности? Ты считаешь, что Родригес сдержит свои обязательства в этой сделке завтра и выпустит Марка и меня, но гарантировать этого ты не можешь.

— Это совершенно верно, — спокойно признал он, — но я надеялся, что ты не будешь особенно задумываться об этом. Итак, что же ты предлагаешь? Попытаться в объятиях друг друга забыть о том, что за горизонтом нас ждет рассвет? — Он улыбнулся. — Это не очень-то практично.

— Может, и так, — согласилась она. — Но ведь и все происходящее кажется ненастоящим. Все это похоже на ночные кошмары, когда знаешь, что это сон, и все-таки не можешь проснуться.

— Как тот, который ты пережила прошлой ночью?

— Да, — согласилась Рэчел.. — И от которого пробудил меня ты. Разбуди меня снова, Витас. Пожалуйста.

— Он застонал.

— Боже, Ракиль, не надо соблазнять меня. Знаешь ли ты, как мне тяжело устоять.

— Видимо, недостаточно. — Она поднялась на ноги, оттолкнув ящик. — Мне раздеться для тебя? — Руки ее потянулись к пуговицам на рубашке. — В прошлом году у меня была одна раздевалка на двоих с девушкой, которая до этого работала в стриптизе, так как не могла найти другой работы. Однажды, она для смеха показала мне некоторые трюки. У меня нет музыки, и одето на мне не то, но это может тебя позабавить…

— Это нисколько меня не позабавит, — ледяным голосом ответил он и в два прыжка оказался рядом с ней и резко рванул ее к себе.

— И ты можешь выкинуть из головы все эти штучки, которым она тебя научила. Я не нуждаюсь в подобного рода стимуляции, querida. Мне нужно только видеть тебя, чувствовать твой запах, ощущать твою кожу. — Голос его сделался хриплым и вдруг оборвался — он жадно припал к ее губам.

Рэчел без колебания ответила на его поцелуй, губы ее сразу же раскрылись ему навстречу. Не отрывая рта от ее губ, он поднял ее на руки и понес к кровати. Рэчел предложила себя и ожидала, что ею овладеют, не заботясь о ее собственных чувствах и удовольствии. Она была к этому готова — даже желала этого. Все что угодно, лишь бы приподнять для него завесу грозящей тьмы. Ее щедрость принесла потрясающие плоды. Ее становление женщиной было почти порочно рассчитанным и, однако же, страстным, потрясающе искусным, но нежным. Ее первая неизбежная стеснительность растаяла в его объятиях, пока он терпеливо учил ее отвечать на ласки и возвращать полученное наслаждение, которое полностью заглушило первую острую боль.

Когда все закончилось, она осталась лежать, дрожа от радости, восторга, о котором она прежде и мечтать не могла. По лицу ее катились слезы, слезы радости, благодарности и счастья. А Витас поцелуями осушал каждую слезинку и шептал ей по-испански ласково и нежно слова любви. Она уснула, положив голову ему на грудь. Ее стройное тело совершенно расслабилось с ним рядом, а позже он разбудил ее легкими дразнящими поцелуями в горло и грудь, пока, наконец, рот его уже не дразнил ее, а обжигал огнем, грозившим совершенно поглотить девушку. Она смогла лишь прижаться к нему и позволить унести себя на волне его страсти, как бы умирая в его объятиях.

Через некоторое время она открыла глаза и поняла, что лежит одна. Она села, в беспокойстве заметив, что бледный свет льется из крошечного квадрата окошка высоко в стене.

— Да, — тихо сказал Витас. — Это рассвет, querida.

Она заметила, что он снова зажег лампу и использовал ящик вместо письменного стола.

— Что ты пишешь? — удивленно спросила она.

— Письмо моей матери. — Он запечатал конверт.

— Где же ты достал бумагу и ручку?

— Думаю, они сначала принадлежали твоему брату, — отвечал он. — Я попросил прошлым вечером одного из людей Родригеса принести их мне. — Он подошел к кровати и прилег с нею рядом. — Мне надо кое-что сказать тебе, amada[27]. Она попыталась улыбнуться, но ничего из этого не вышло.

— Есть… наверное… на эту тему есть какая-нибудь шутка.

— Возможно, — он наклонился и долго целовал ее в губы. — И скоро мы над ней посмеемся… вместе. Ни ты, ни я не знаем, что принесет нам день, но предположим, что Родригес сдержит свое слово и позволит тебе с братом уехать из Диабло, как было условлено. Лошади привязаны у того места, где я оставил тебя вчера. Уезжайте как можно дальше и как можно быстрее. Как только доберетесь до военного поста, расскажите им, что произошло. И еще скажи им, что я прошу проводить тебя к моему дому у Вивавиченцио. Поняла?

— Да. — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Но почему к твоему дому, Витас?

— Потому что я надеюсь, что ты отвезешь это письмо моей матери, — тихо ответил он. Витас расстегнул медальон у себя на груди и надел его ей на шею, позволив серебряной цепочке скользнуть в ложбинку меж грудей.

— Еще одно, последнее, — добавил он. — Я постараюсь убедить Родригеса отпустить вас до того, как покажу ему шахту. Если же он откажет, ты будешь в опасности, querida, потому ты должна обещать мне, что мгновенно выполнишь любой мой приказ. Если я скажу “беги” — мчись во весь дух, если скажу “ложись”, немедленно падай на землю. Твой брат должен действовать так же.