Пламень очистительный - [68]

Геть! Геть ушкийникив!

— Геть! Геть! — порадовались заходу во фланг оперативники, что по правилам тактики сулило расклад втроем, как минимум, на одного ушкуйника, в предпочтительном же варианте — вчетвером. — Геть! Геть ушкийникив!..

* * *

— За ногу не хватай, отпусти. Вишь: без того уж хитпой в одной, до колена содранной шальварине скачет!

Хитпой, пытаясь отскочить в сторону и по склизкой материи шальвар выскользнуть из захвата, почти осуществил бесштанное, неуважительное к противнику намерение, но запутался в простынных размеров атласе да, в завершение, кувыркнулся аккурат атаману под ноги.

— Вот привалил подарочек, на ногах не держится. Стой, волчья сыть, а то никак не прицелиться! — Набрал атаман воздуху для замаха, опричь отстранил на требуемую дистанцию трепыхающегося супротивника, одесную же отвел, точно пружину рессорную, ударный кулачище.

— Отпусти ногу, дурачина, в мою уже вцепился — отвлекаешь же! — Попытался атаман стряхнуть никчемного помощничка. Глядь, а то, при ближайшем рассмотрении, уж не ушкуйник, а ловко подкатившийся хитпой и, гад, будто жилы выкручивает.

— Ну счас шелобана заработаешь, прилипала борцовая!

Руке на взводе не вхолостую же распружиниваться. Но тут на ударном, без того натруженном «инструменте» повис мощной тушей очередной борец из прищуренного племени.

Во нынче урожай на хитпых попер, а вроде немного их было, неужто не всех еще уложили? — Попытался атаман стряхнуть вцепившихся клещами, выматывающих силы супротивников да заодно рассмотреть баталию: почему да какие в бою упущения? Но тем лишь усугубил положение — подсекли, переведя для дальнейшего выяснения отношений в «партер», где, уж точно, кулачьем вволюшку не намашешься.

Кинулись бы на подмогу ватажные — ох, и чубов трофейных навыдирали, да незадача — позиция дала слабину, не в поджилках, конечно же — в тактике. Вослед за атаманом побороли да одолели центровых, почитай, ушкуйников.

— От цо дило, хлопти, от це разумию! Ифрийтир, якой миишь ризрид пи вильний бирьби? А то туточки спиртивни сбиры ни нисю, тик тоби в коминду гиривикив зицидулю! Добре?

— Ни. Ню який я, уф, — попытался по ходу борцовского действа отдышаться ифрийтир, — гиривик? Я ж мистир в киндидати пи гипаку ди пи ноди-рутипишниму бию ризрид мию, уф. А ци гирии таки нискладни, ну цо з ними ни зробишь, тик усе ни тик, усе на чоботи ниривят шлипнутьси.

— Уф! — Победно, не без подмоги кишивиго покончил возиться с зубастым ушкуйным, что на полном серьезе, озверев, по примеру профи пытался вцепиться в распухшее уж без его участия, пострадавшее ухо.

— Жилки кушака пиривидить на зюбастю бистию, а писть ни зиткнишь — всих пирикусае. Мабудь, вин спривку мае о биззаризности, тик пиский вкусив би якиго тиливика, дли пиднития биевигу дюху?

— Ни. Зипихивий кушак, — щедро распорядился имуществом подчиненного кишивий. — Дисинтни тиливики дило знають — ни побигли сь ристинищи, а тильки трошки видступили.

Типирь в тиль ушкуйним вдаримо! Слухамо хлопти?!

При обещании в тыл вдарить, у подуставших оперативников точно крыла повырастали.

— От це любо, от це тяка плискя, що и трифиями пидризжиться мижно ди трийним пиривисим усих ворогив в сниги пи пличи повбивати! Види, кишивий!

— Впирид, ирои — нис ждит пиримога!

Но встречи с героями дожидалась не только победа. Стоило хитпым полукольцом насесть на относительно боеспособный левый фланг ушкуйников, стоило лишь тыловому, изрядно поредевшему десанту дух перевести и начать привычно давать указания, как раздался невероятно долго фибрами души сдерживаемый, вырвавшийся все же на волю вопль вместе с выдохом спирающего горло кома обиды:

— А ну давай один на один! Давай один на один, харя хитповская-а-а!

— А-а-а! — точно эхом отозвалось не впервой уж прозвучавшее предложение в нескольких десятках глоток…

* * *

У имков давно уж кулачье в кровь расчесалось — еще когда кинулись бы в круговерть потасовки, позабыв про разнесчастную долю, про пиво, а про раков даже не вспомнили, но тучами нахмурившиеся соседки смотрели за поведением бдительно, чтоб налево ни шагу.

— Вы, ироды, надежу оставьте, что теперь только по женам бегать станете! У-у, схимники-надомники, рыпнетесь в стенку — хозяйства-то вмиг оприходуем да на елки закинем за дальнейшей ненадобностью!

Вошедших в азарт имков предупреждения на счет сохранности мужеского достоинства со стороны не особенно охочих до шуток соседок, особ, весьма конкретных в исполнении посуленного, несколько отрезвляли. Поневоле, но пришлось сдержать порывистые намерения, заодно со словом даденным. Зато постромками принайтовленные к чайке полоняники, по большедорожным понятиям принадлежащие ныне к подневольному, гужевому сословию, вовсе не считались, в силу подлой должности, ограниченными какой бы то ни было клятвой. Единственное же, чем были связаны, исподтишка пытались, челюстями размочаливая, пережевать-перекусить и преуспели бы, кабы ни зубы, межплеменной грызней да отсутствием витаминов источенные, к тому же прореженные выяснениями межличностных отношений. Капрон постромков редкозубью поддавался с трудами превеликими, была бы сыромятина, а то не вкуса, не калорийности, одно слово — синтетика.