Пламень очистительный - [54]

— Живет с соблюдением жизненного режима, потому научный, стал быть, муж, самим пэррезидентом по разнарядке с верхов спущенный. Кого попало спускать не станут: чем нахальнее мурло, тем большее почтение с прилагаемой должностью. — Пуще прежнего взболтнул продукт во флаконе замшелый имка — возогнанная жидкость отзывчиво позеленела до искомой, вроде, насыщенности. — Нет, — все же остался недоволен имка, — кондиция не та, нету былой консистенции. Куды подевалась? Э-э-х, — вздохнул да потряс козлиной бороденкой. — ОТК как назло упразднилась за спимшестью — проводи-знай дегустации на свой страх, риск да на совесть, с ущербами для самочувствия, — непорядок…

— У прежнего болярина чему-чему, а качеству продукции уделялось внимание — самолично не брезговал выкушать стопарик-другой поднесенного первачу. — Не рискуя дегустировать полученный продукт, млад да грамотен имка предпочел возможный производственный брак заболтать. — Заботлив об научных изысканиях — одного мусора отбросного с заграницы на сжигание навозил — горы, — ходи, ройся, откапывай полезности, сподручные для лабораторного оборудования. А ныне ничегошеньки, вопиюще отстаем от веяний времени.

Не понятно, всем хорош прежний болярин: и статен, и неговорлив, не растратчик, кубышечник — зачем отставили?

— Здоровьишко, медами совсем уж было восстановленное, подвело-подорвалося, да в добавок с нарочным повестка прокурорская, мол, не делишься — просим милости в цугундер. А раз таков диагноз — знающие люди лекарство присоветовали. — Покривился имка замшелый, решившись понюхать нагнанное зелье — нюхнув, поморщился. — Хоть и горька пилюля, но проверена — швейцский острог под неподкупной охраною в два-три месяца поставит на ноги. Пусть неволя да колоться непотребностью требовательно, зато посторонних не допускают — нервишки оттого на место устанавливают. И коль на адвокатишек не поскупишься — половину угроханных бабок отобьешь по причине невинной компенсации, — не в шибких прибытках, но самочувствие дороже.

От ведь я, примерен производственник, дожил до старости, а на достойный отдых в санатории не заработал: ни прегрешений тебе, ни темного прошлого — все кристально, как дистиллирована слеза. — В который раз пытливо сквозь флакон глянул на просвет имка и, отбросив сомнения, подал пригубить, предварительно перекрестив, юноше. — Отведай, племяш, а то с годами вкус у рецепторов притупляется… Ну-у куда ты, сразу глотать, сперва роток ополаскивай. Это ж, известно, опытная партия — последствия непредсказуемы! — окоротил отважившегося, а от того зажмурившего глаза племянника. — Никто в лечебницу на дровнях не помчит, даже если бы медички клистирами забесплатно пользовали.

— Эх… А вот в швейцком остроге, — аж зажмурился имок от воображаемого удовольствия, — красотища: бронеповозка с эскортной охраною. Хата одиночная, то бишь персональная, с ночными обысками да круглосуточным надзором — внимание. От тамошних прелестей болярина таперича не оторвать, небось, за уши.

Вот, племяш, по какой линии с перспективою расти надобно — по чиновной! А ты за зря увлекаешься литературою: книга да книга — говоришь. Не посмотрю, что дурища толстенная — у меня опыта супротив ней столько, что на избу-читальню достало бы. — Имка с неодобрением, но уважительно попытался вытащить из-под мышки поучаемого молодого собеседника непонятно под каким номером энциклопедический том. — Тоже мне — клопедия. Коли книжка сия мудра, как сказываешь, то зачем слова все до единого на букву «о» начинаются? Неужто других слов нету? Выучился ты, племяш, на свою голову. Эх, мурло-то в детстве какое было — другим на зависть, а теперь и очки, и худющ как елка, в неурожайный год ощипанная. У племенного же костра взамен, чтоб непотребствами похваляться со скабрезностями для юмора, людям на потеху — себе к авторитету, ан про оцелотов несусветных читать удумал да про опоссумов. Зауважали по началу, чего ж, думали: нау-ука, течение мыслительного процесса. А оказалось — котище! Об котище в книге прописано, для чего? Будто кошар под ногами мало шмыгает для мышиного промысла? Ходи — пинай, коль интересуешься. Ну, то куда ни шло. А тут вдогон — крысища! Фу, мерзость дикая да огромадная — котищу пожрет за ни понюх, запросто. Оно, без спору, для промысла охочего добычливо, но кому интересно-то? Тьфу. — Решился-таки имок самочинно продегустировать продукт, нагнанный под личным неусыпным курированием образованным племянничком — скривился и выплюнул.

— Раньше твои меда на славу выходили, а это ж сплошное непонятство. Разве что экс-премьер вору на опохмелку выставить — все равно не разберет спросонья-то бодунного.

— Ничегошеньки вы в продвинутых технологиях бездрожжевого брожения не понимаете. У меда вкус делается тонкий — с другого, даже с третьего глотка едва улавливается…

В Имках как и в прочих известных цивилизациях присутствовало набившее оскомину, традиционное взаимонепонимание поколений, но, что свойственно высокоорганизованному обществу, антагонизм носил характер не конфронтационный, а родственный, предрасположенный ко взаимному просвещению, пониманию да терпению.